«Я так и знала. Я знала, что будут неприятности», — ответила она.
«Дело не в этом. Дело в том, как их избежать.»
«Не говори ему, что звонила мне. Я должна подумать. Потом позвоню.»
Через полчаса Джон отпер дверь. Он весь дрожал. Позвонив Гарольду, он сказал, что решил не подписывать. Гарольд ответил, что обо всем позаботится и попросил не волноваться. Чуть позже приехал Джулиан, и Джон очень тепло его встретил, хотя и был расстроен. Мы втроем пошли прогуляться и закусить, а потом отправились с Хилари Джеррардом на первый из двух концертов Джорджа в Гарден. Когда мы вернулись домой, Джона ждало письмо от Йоко. Он поднял его с пола и распечатал.
Его реакция была удивительной. «Астролог Йоко сказал, что мне не следует подписывать, и она написала мне, чтобы предупредить. Здорово, а?»
«Здорово», — ответила я. Это было чертовски здорово.
Джордж позвонил прямо перед концертом. «Хочешь поговорить с Джоном?» — спросила я. «Нет.» Джордж уже слышал о решении Джона, и был сердит. «Скажи ему, что я сам начал это турне, и сам его и кончу», — проворчал он и положил трубку.
Позже в этот вечер позвонил Пол. В отличие от Джорджа, он был исключительно выдержан. Джон объяснил ему свои опасения о налогах, и они согласились, что нужно найти решение.
На следующий день Джон вдруг решил отправиться к Ли Истману, которого он решил взять себе в адвокаты. Когда позвонили Пол и Линда, Джон сказал Линде: «Мы собираемся сегодня вечером к твоему отцу.»
«Отлично! Я очень рада!» — зачирикала она.
В тот вечер у Джорджа был второй концерт в Гардене, и перед уходом Джон отправил туда Джулиана с Хилари, попросив передать Джорджу, что пошел к Ли Истману попытаться решить проблему.
Истманы жили на Парк — авеню в огромной элегантной квартире, увешанной коллекцией из картин Пикассо, Корнелла и Де Кунинга. Истман пожал Джону руку и провел нас в свой кабинет. Мы сели на диван, а Нил Аспинол, сопровождавший нас, устроился на стуле в стороне.
Мне не показалось, что Истман не был в восторге от визита Джона. Они проговорили в течение часа, во время которого было легко заметить холодность Истмана. Для него Джон был просто хулиганом: он был единственным, кто настаивал на том, чтобы менеджером БИТЛЗ был Аллен Клайн, и он был единственным, кто отказался подписывать соглашение. К концу довольно — таки неприятного часа Истман сказал презрительно: «Джон, ты просто не понимаешь, какие от тебя неприятности. Во всем виноват один ты. Поэтому и Джордж ненавидит тебя. Он никогда не простит тебя. Он больше не будет разговаривать с тобой. Он никогда больше не заговорит с тобой.»
«Это мы еще посмотрим, Ли. Но я просто хочу разобраться», — ответил Джон.
«Здесь не в чем разбираться.» Затем Истман снова попытался заставить Джона подписать соглашение, без перерыва повторяя, что Джордж ненавидит Джона, и что единственная вещь, которой Джон может оправдаться в глазах Джорджа, чтобы остаться его другом, — это подписать документ.
Они еще полчаса перетягивали канат, когда зазвонил телефон, и Истман взял трубку.
Это был Джулиан. Он позвал Джона, и Джон попросил меня поговорить с ним. Я перешла в соседнюю комнату. «Я только что видел Джорджа, — возбужденно говорил Джулиан. — Он хочет передать папе, что все прощено, и что он по — прежнему любит его и хочет, чтобы он пришел на вечеринку к Джорджу сегодня вечером.»
Я вернулась в кабинет и объявила: «Джулиан передал послание от Джорджа Джону.»
«Да?» — сказал Джон.
«Джордж говорит, что все прощено, и он по — прежнему любит тебя. Он хочет, чтобы ты пришел к нему на вечеринку сегодня вечером.»
Джон сиял. Я тоже. Истман был в ужасе. Через пять минут встреча закончилась, Нил отвез нас на вечеринку к Джорджу в дискотеку «Гиппопотам», и мы все чудесно провели время. Джон в конце концов подписал это соглашение в начале января.
В ближайшие за этим дни мы съездили с Джулианом в Монток — посмотреть тот самый каменный дом, который Джон подумывал купить. «Следующим летом он уже будет нашим, — сказал ему Джон. — На следующее лето ты приедешь сюда к нам.» Потом мы отправились во Флориду, где отпраздновали начало Рождества. Когда мы вернулись в Нью — Йорк, мы решили устроить для Джулиана второе Рождество и купили подарки и елку. Джон сказал, что сам нарядит елку и завернет подарки, видя, как я устала. С благодарностью я отправилась в постель. Когда я проснулась, Джон мирно спал рядом со мной. Я встала, и мы вместе с Джулианом установили и украсили елку и завернули все подарки. В два часа Джон наконец проснулся и обнаружил, что все уже сделано.