Хор в последний раз пропищал «Аллилуйя», и Кристи прервал свои отнюдь не возвышенные размышления. Певцы сели по местам, и собравшиеся обратили к нему взоры, полные смиренного ожидания, от которых ему, как всегда, стало не по себе.
Кафедра представляла собою величественное, богато украшенное сооружение первой четверти семнадцатого века, стоявшее на возвышении и окруженное массивными резными перилами красного дерева. На кафедру вели четыре внушительные ступени. В каждом, кто, вооруженный одною лишь Библией и стопкой исписанных страничек, отваживался подняться по ним и взглянуть в глаза прихожанам, предполагалось нечто необыкновенное, некие силы и качества, отсутствующие у простых смертных.
Темой своей проповеди он избрал Послание апостола Павла к Коринфянам и повествование святого Марка о первой Пасхе. Ему хотелось донести до слушателей эту простую и грустную истину: хотя Бог одарил верой всех людей без исключения, даже ближайшие ученики Христа были потрясены и поражены Его воскресением из мертвых, много раз вновь и вновь Им предсказанным. Стоит ли после этого удивляться, что стольким людям, никогда не знавшим Иисуса в человеческом обличье, не хватает истинной веры в Него как в Сына Божьего и Спасителя всего рода людского? Недостаток веры сам по себе грехом не является. Это – несчастье, недостаток, который можно исправить молитвой, упорством и с помощью Божьей. Сегодня был праздник Господней любви, сегодня сокровище веры было открыто каждому во всем своем блеске, дабы любой мог его взять.
Примерно через полчаса Кристи закончил проповедь в том виде, как она была им задумана, но остановиться не смог; ему казалось, что по-настоящему он их не тронул, не сказал того, что думал в действительности. Вопреки всему, чему его учили, вопреки своему собственному опыту, он принялся говорить, не заботясь о времени, возвращаясь к прежним доводам, слегка только перефразируя их. Ему случалось делать такое и раньше, и он знал, что результат будет нулевым, но все же никак не желал закончить свою речь, пока, как ему казалось, весть о Воскресении не будет воспринята слушателями во всем своем величии.
Тщетно. По-видимому, урок, на котором учили выражать свои мысли кратко, он в свое время пропустил и теперь с каждой фразой, с каждой пролетевшей минутой чувствовал, что отдаляется от цели. Когда же наконец он умолк, то почувствовал тихий, но явственный вздох облегчения.
Горечь поражения отравила ему весь остаток службы. Но, когда он освящал хлеб и вино, ему пришла в голову мысль, что его сегодняшняя нудная проповедь тоже по-своему способствует поддержанию равновесия в природе и гармонии мироздания: коль скоро таинство Причастия является центральным моментом службы и – больше того – всей англиканской веры, то его прихожанам не грозит опасность лишиться Награды за свое долготерпение.
По счастью. Бог в великой мудрости своей сделал пасхальное утро таким славным, что и самый отчаянный скептик не усомнился бы в истинности Воскресения. Легчайшие перистые облака плыли высоко в лазурном небе, и ликующая песня птиц в ветвях деревьев веселила душу. Стоя на ступенях паперти, Кристи пожимал руки подходившим к нему прихожанам. При этом он чувствовал одновременно смущение и облегчение, понимая, что все те слабости и неудачи, из-за которых он по-настоящему страдает каждый день, на самом деле совершенно ничтожны и незаметны на фоне величественного здания бытия. В такой день, как сегодня, нетрудно было поверить, что вопиющая некомпетентность одного деревенского священника вряд ли сможет помешать осуществлению промысла Божьего.
– Чертовски сильная проповедь, преподобный Моррелл, – произнес Джеффри с самым серьезным видом, хотя озорной блеск глаз выдавал его игривый настрой. – Ваши слова окрылили меня. Отныне я больше не стану грешить.