– Итак, вы вышли за него замуж…
– Он настоял; по-другому он не желал. Теперь-то я знаю почему, но в то время я была страшно польщена. Я поощряла его – фактически, я предлагала отдаться ему много раз. – Она заглянула ему в лицо, ища признаков того, что она его шокировала, но не нашла. – Вы потрясены?
– А вы этого хотели бы?
– Мне все равно. Я не собираюсь оправдываться.
– Конечно, нет.
– Но я могла бы указать на то, что выросла в среде, где это было в порядке вещей, чуть ли не в большей степени, чем обычный брак.
– Да, правда. – Он сказал тихо, и она поняла, что не выведет его из себя.
. – Как бы то ни было, – подытожила Энни, – Джеффри на эту интрижку не соглашался: он хотел «торжественного бракосочетания», как он сказал. И я верила ему. И вот мы тайно бежали в Шотландию. Очень романтично, как я думала. Я была все время как в бреду, такое чувство, будто все происходило не со мной.
– Вы любили его?
Она помедлила, перед тем как ответить.
– Мне хотелось бы думать, что да. Мне хотелось бы думать, что я не отдала себя кому-то, к кому испытывала только влечение и благодарность. Мне было двадцать лет, я не была ребенком. Я была знакома с ним меньше месяца, и все это время он притворялся. Как я могла его полюбить? Я понимаю, что вела себя очень, очень глупо. Но заплатив за это сторицей, я простила себя уже давным-давно.
Она откинула голову назад, на ствол бука, внезапно почувствовав себя опустошенной. Все оживление, с которым она рассказывала о своей жизни, ушло; теперь эта история представлялась ей жалкой, и она уже не могла вспомнить, зачем хотела, чтобы Кристи ее услышал.
– Вы хотите знать остальное? – спросила она бесцветным голосом. – Я могу рассказать, самое неприятное уже позади.
– Только если вы хотите рассказать. Почему-то она была задета таким ответом. Ей хотелось сказать: «Почему вы не взяли меня за руку? Вы держали Софи за руку – почему не меня? Разве я не страдающая прихожанка?» Подлое чувство, и невероятно мелочное, и все же она не могла отделаться от детского желания, чтобы он попробовал утешить ее как-то еще, не только слушая ее историю.
– Теперь рассказ пойдет быстрее, – сказала она твердо. – Когда мы вернулись в Лондон через неделю после венчания, я узнала, что отец умер. Я не была на похоронах, потому что меня не могли найти.
– Энни!
От этого одного слова слезы подступили к ее горлу. Она сглотнула в ужасе: она никогда не плачет?
– Это была случайная смерть, – продолжала она быстро, – совершенно нелепая, одно из тех бессмысленных происшествий, которые доставляли ему удовольствие, когда случались с кем-то другим.
Он шел мимо жилого дома по Бейсуотер-роуд в шесть вечера, направляясь в пивную на углу. На четвертом этаже женщина бросила цветочный горшок в мужа, который – так случилось – стоял у окна.
Кристи склонил голову и прошептал:
– О Боже.
– Смешно, не так ли? Джеффри так и думал, пока не узнал, что, оказывается, он женился не на богатой наследнице. Мой отец не успел сделать никаких официальных распоряжений на мой счет, и я осталась без гроша. Все ушло к ближайшему родственнику по мужской линии, внучатому племяннику, живущему в Канаде. Его зовут Мордехай.
Ее руки, сложенные на коленях, разжались; она устало закрыла глаза. Закончить историю было трудно.
– Надо ли говорить, что медовый месяц закончился. Однажды ночью Джеффри напился и сказал мне правду: он меня не любит, он женился на мне из-за денег, и он уходит, потому что у меня их нет. Я его не видела в течение двух лет. – Она поднялась со скамьи. – Кристи, я больше не могу говорить.
С минуту он удивленно молчал, затем сказал:
– Хорошо.
– Нет-нет, вы должны спорить со мной! Вы должны сказать, что история моей жизни так приковывает внимание, что вы ждете не дождетесь ее захватывающего финала.
Он медленно встал, и впервые она увидела, как он измучен.
– Я хочу услышать захватывающий финал, – сказал он, и эхо ее глупых слов в его спокойном голосе заставило ее почувствовать себя ребячливой дурой.
– Уже поздно, – мрачно заметила она. – Я слишком вас задержала. Вы, должно быть, очень устали.
– Это не играет роли.
Шаль выскользнула у нее из рук. Кристи нагнулся и поднял ее, смахнув сухой дубовый листок, приставший к бахроме. Энни чуть повернулась, когда он сделал движение, чтобы накинуть на нее шаль, и на мгновение его рука легко коснулась ее плеча. «Я достаю ему до подбородка», – отметила она рассеянно. Когда он отодвинулся – резко, слишком быстро, – ушло и тепло его тела. Во второй раз за вечер, она почувствовала себя покинутой.
– Разрешите проводить вас домой, Энни.
– Нет. Спасибо. В этом нет необходимости.
– Очень поздно, вам не следует быть на улице одной.
– Ничего со мной не случится. Все равно все, кроме нас, спят.
– Я не хочу, чтобы вы шли домой одна так поздно.
Они еще немного поспорили, но она не сдавалась.
– Я отняла у вас слишком много времени сегодня вечером, Кристи. Я даже не знаю, зачем я вам все это рассказала.
– Я рад, что вы рассказали. Вы об этом сожалеете?
– О чем я жалею, так это о своем эгоизме. Это вам нужно было сегодня дружеское внимание, а я почему-то решила нагрузить вас еще и своими заботами.
– Вы не были мне в тягость, вы это знаете.
– О, так вы относитесь ко всем, все мы овцы вашего стада, преподобный Моррелл. Вы должны больше заботиться о себе. Нас много, и мы злоупотребляем вашей добротой. Если вы не остережетесь, мы вас задавим. – Она сказала это в шутку, но, сказав, она увидела в своих словах чистую правду. Кристи будет нести все, что его попросят, и о себе он подумает в последнюю очередь.
– Я вам ничем не помог, – запротестовал он. И прежде чем она успела возразить, добавил: – Я сдержу обещание, которое вам дал, Энни, но мне это непросто. Если вам когда-нибудь взаправду понадобится помощь, какое бы то ни было духовное руководство, хотя бы простейший совет, я боюсь – в этих обстоятельствах, – что я последний человек, который может вам помочь.
– Наоборот, первый, – быстро возразила она. Слова «в этих обстоятельствах» захватили ее; казалось, они трепетали в воздухе между ними. Ей хотелось глубже постичь эти «обстоятельства», призналась она себе и сразу почувствовала себя виноватой.
– Не переживайте. Так случилось, что я – последняя женщина, которой может понадобиться духовное руководство, от вас или кого другого. Вам не в чем себя упрекнуть. А сейчас – спокойной ночи. Я вас не задержу здесь больше ни на минуту. Спасибо за ваше терпение.
– Энни.
– И за вашу дружбу.
Энни говорила очень быстро, произнося эти случайные бойкие слова в страхе, что он пересмотрит их соглашение и покинет ее по-настоящему и навсегда. Она отступила от него прежде, чем он придумал, что сказать в ответ, и заторопилась к калитке.
– Увижу ли я вас снова – в следующую пятницу?
Даже для нее самой ее голос прозвучал до нелепости беззаботно, хотя от его ответа зависело все.
Он заставил ее ждать, ее рука замерла на железной задвижке калитки, казалось, на целую вечность. Наконец он сказал: «Да» – как раз в тот момент, когда часы на церковной колокольне начали бить полночь. Из-за густого колокольного звона он не услышал, как она горячо прошептала:
– Слава Богу.
11
Кристи распрямил одеревеневшие плечи, потер уставшие глаза и вычеркнул еще один пункт в своем списке дел: «Рождественская проповедь». Там еще оставалось: крещение Куртиса, визит настоятеля – предупредить миссис Ладд, повидать Уйди, поблагодарить капитана Карнока, разобраться с Найнуэйсом. А в список не попали еще наставления мальчикам Вутена через час, после чего ему предстояло провести сложные переговоры между Софи Дин и ее дядей, мэром Вэнстоуном, которые должны были встретиться «в доме викария», а проще говоря, у него в гостях под предлогом дружеского ужина. Софи – единственная наследница отца, но она сможет вступить в права только через девять месяцев, в день совершеннолетия. А дядя Юстас хотел бы тем временем получить права на управление рудником Гелдера, хотя его племянница самой судьбой была предназначена для того, чтобы стать его владелицей. Дело Кристи – выработать компромисс.