Я придумывала и свой характер — неуверенный, капризный, нерешительный, инфантильный, — и свой внешний вид.
Королева-кукла — так рисовалась мне моя роль. Я пыталась ею быть и радовалась, когда забывала себя — рассуждающую, сомневающуюся. Как же хорошо было, смотрясь в свое зеркало в актерской уборной, чувствовать, что с каждым штрихом я становлюсь другой.
Вот под гримом стало нежно-фарфоровым личико с розовыми щечками. Вот черная мушка кокетливо приклеилась на розовой щечке, вот длинные загнутые ресницы открыли глупенькие круглые глаза, напудренный парик светло-голубого цвета с короной на голове завершал мой облик. Серебристо-лиловое платье с расшитым, как павлиний хвост, плащом сделало мою фигуру царственной, а из-под длинного кринолина высунулся кончик серебряной туфельки с бриллиантовой пряжкой. В набеленной руке — огромный белый веер, а в другой — тонкий царственный жезл…
И все-таки это только детский спектакль, а по вечерам шли триумфальные спектакли, которые смотрела общественность обеих столиц, критика, настоящие любители театра…
Так проходили долгие годы очень скромного существования — что-то лучше, что-то хуже… Но жить кое-как можно… А что делать? Не уходить же? И куда? Кому я нужна? И могу ли я что-либо интересное сделать? Этого никто не знает — ни режиссер, ни я сама. Но никто и не хочет узнать.
И вдруг… Как всегда в театре, это «вдруг»!
Плучек берет пьесу Назыма Хикмета «Дамоклов меч». Эта драматическая сатира написана талантливо, необычно. Я получаю роль Дочери Бензинщика. Роль скромная, внутренне мне подходит, внешне — не очень. Какая я западная девушка! Какая я американка!
В жизни я по-прежнему одеваюсь очень скромно, конечно, не допотопно, но и модницей меня не назовешь. Фигура, которую я, как и всякая актриса, стараюсь не распускать, — довольно-таки обыкновенная: без узких бедер, без длинных ног, на голове немодная прическа, а обычные кудрявые волосы — словом, не американка.
Рядом со мной в роли Дочери Судьи — Зоя Зелинская, сложенная, как Брижит Бардо — с таким же бюстом, талией, стройными ногами. Недаром именно в нашем театре актриса впервые играла драматическую сцену в купальнике, и это тогда ошеломило скромную публику.
Новая, кинематографически сдержанная манера поведения, сдержанная злость, сдержанная любовь. Графичность пластики, неразбросанность движений. Скупые интонации, ни одной улыбки — сплошная статика. И — победа!!!
Я рядом малозаметна, но все-таки делаю шажок в сторону от себя привычной: тоже сдержанная в интонациях, тоже неразбросанная в движениях, внешне менее бытовая, чем всегда: темный стриженый паричок, белый халат, белая медицинская шапочка, платье, графически вычерчивающее и облегающее фигуру, высокие каблуки. Пытаюсь загнать все чувства внутрь, кое-что удается. Я не лидирую в спектакле, но и не порчу его.
Именно в этой постановке впервые прогремело имя Папанова, игравшего Боксера, — сильная личность, спортивная фигура, сдержанность разъяренного быка и затаенность любви и боли. Никто, даже он сам, не ожидал, что будет так драматичен и так таинственно-притягателен. И всего этого добился Валентин Николаевич Плучек. Не давал нам «разыгрываться», углубляя наши чувства, и скрывал их за безынтонационностью, за бескрасочностью. Каждый из нас как бы проборматывал текст, он же нанизывал спектакль на внутреннее действие, на внутреннюю силу, подобную скрытой пружине.
Оформление — как на рекламном плакате: на белоснежных, графически изогнутых или вытянутых линиях (а декорации представляли собой геометрические фигуры, похожие на треугольники, с ярко очерченными сторонами) читалась каждая фигура действующего лица. Мы все как на ладони, поэтому мельтешить, суетиться было просто невозможно.
Огромный успех выпал на долю Плучека, Хикмета и главных исполнителей: Папанова, Зелинской, Менглета, Солюса, Архиповой, Ушакова, Александрова и мою. Естественно, не все были равно любимы в этих ролях, но все играли в едином ключе.
Играя в этом спектакле, я почувствовала, что становлюсь, не искажая своей природы, немножко другой актрисой, не такой, как хотел бы Плучек, но уже и не такой, какой любили меня Пырьев и Равенских. Для меня каждая роль, сделанная с В. Н. Плучеком, была хоть маленьким, но преодолением своих привычных сценических качеств, и я была благодарна ему за то, что с его помощью искала в себе новые внутренние качества.
Я не буду рассказывать подробно обо всех сделанных с Валентином Николаевичем работах. Остановлюсь лишь на нескольких, самых дорогих для меня.