Эд возвращается. Как это скажется на Сариной жертвенности? Живой Эд возродит к жизни и Сару. Тогда она не сможет одновременно жить и жертвовать собой ради Джайлза. Но сможет ли она жить в свое удовольствие, сознавая то, что случилось с Джайлзом? Нет, конечно. Прежний Джайлз, здоровый, полноценный, выдержал бы измену, и его мир не обрушился бы. Совсем другое дело нынешний Джайлз – обгоревший, как головешка, беспомощный, больной, несчастный. Здесь возможно единственное решение. Эд должен явиться к Саре, а ей следует распрощаться с ним. Разумеется, ей не захочется этого делать, но придется. У прежней Сары не хватило бы на это сил; новая Сара справится и с этим.
И она справилась.
Когда сэр Джордж сообщил ей благую весть, на какую-то минуту лицо ее зажглось счастьем, но минута радости истекла, и ее лицо вновь погасло. У него сердце разрывалось, глядя на это. Но он не мог не заметить, что ее решение твердо и незыблемо. Оно созрело мгновенно. Сэр Джордж мог прочесть это у нее на лице. Оно было белее снега, и черные провалы глаз не оставляли сомнения в ее решении. Сара вновь была отчужденной и бесчувственной, как минуту назад.
Сара жила только на нервах. День шел за днем, и видно было, как она собирает в кулак все свои силы, чтобы не изменить принятому решению – объявить Эду о том, что остается с Джайлзом. Сэр Джордж видел, как она со смятенной душой, с тайным ужасом ждет приезда Эда. Ее жалкое безразличие куда-то делось.
Она вернулась из того незримого мира, где обитала последние месяцы. Если раньше она часами недвижно сидела, уставясь пустыми глазами в пространство, то теперь ею овладело беспокойство, она стала раздражительной, превратилась в комок нервов. Как будто каждую секунду к чему-то прислушивалась. При каждом телефонном звонке как наэлектризованная вскакивала с места, по утрам нетерпеливо ждала прихода почтальона pi лихорадочно просматривала все письма. Приезжая из Ист-Гринстеда, она никогда не оставалась после ужина в гостиной, а уходила к себе, и сэр Джордж знал, что она сидит у окна и смотрит на озеро.
А по ночам она плакала. Сэр Джордж никогда не слышал столь горестных и безутешных рыданий. Они разрывали его сердце. Сара доводила себя до нервного срыва, и сэр Джордж не мог этого не видеть. Он был рад за сына, но от всей души сочувствовал его жене. Она не делилась с ним своими планами. Этого не требовалось. Между ними установилось взаимопонимание, не нуждавшееся в словах. Они общались с помощью взглядов и жестов. Стали близки, как никогда раньше. Они всегда симпатизировали друг другу, но так крепко сэр Джордж никогда не любил свою невестку. Он был бесконечно благодарен ей за то, что она делала для его сына, но и страдал вместе с ней. Он знал, что в госпитале все считают ее образцовой женой, и даже если люди не подозревали о том, что стояло за ее поведением, все равно факт, что леди Сара Латрел является примером для других, придавал ему уверенности в себе усиливал желание отслужить ей добром. Она стольким пожертвовала ради Джайлза. Эд Хардин – не из тех мужчин, от которых женщины отказываются с легкостью, и Джайлз Латрел не мог – даже и в прежние времена – с ним равняться. Сара обрела истинное счастье, только когда встретила и полюбила Эда, разбудившего в ней женщину. То, что теперь она была готова оставить Эда ради злобствующего инвалида, за которым ей придется ходить как за ребенком до конца своих дней, вызывало у старого джентльмена восхищение, смешанное с бесконечной благодарностью.
Жаль, что ему нечем помочь ей; бедняжке придется одной нести свой крест. Он догадывался, как она пришла к своему решению: если долг требует, следует ему повиноваться. И все. Выбора нет. Это решение разрывало ей сердце, но она приняла его и не могла нарушить. Беда только, это может стоить ей здоровья, может быть, даже жизни. Сэр Джордж молил Бога, чтобы Эд приехал, покуда она не сломалась.