– В таком случае... – с напускной серьезностью начал Эд.
– В любом случае, – сурово прервал его Джеймс. – Я, в конце концов, дьявольски замечательный подающий и вообще лучший irpoK. Мы их накажем.
– Я надену котелок, – кивнул Эд.
Они проболтали до шести. Бейтс угощал их разными напитками. Позднее к ним присоединился Джайлз. Он сильно сдал за последние две недели, таял буквально на глазах, превращаясь в собственную тень. Он по-прежнему был приветлив, но с его появлением в гостиной Сара напряглась и привычно вошла в роль медсестры. И она, и Джеймс предупреждали каждое его желание, и Джайлзу не приходилось делать почти никаких усилий. Все шло как бы само собой. Ему разрешалось немного выпить до обеда, позволялся стакан вина за обедом и сигара после. Он играл с Эдом в шахматы, а в половине десятого поднялся к себе наверх. Сара, проводив его, вернулась в гостиную. Джеймс решил, что ему пора удалиться.
Эд сидел на диване возле окна. Сара села рядом и положила голову ему на плечо.
– Как хорошо, – прошептал он.
– Это мне с тобой хорошо, – вздохнула Сара. – Так спокойно. Ты развязываешь все сложные узлы.
– Очень тугие? – с нежностью спросил он.
– Сейчас – да. Очень тяжело всегда быть в форме. – Она помолчала и добавила: – Особенно когда ничего не можешь сделать.
– Ты делаешь очень много.
– Все равно недостаточно. Я чувствую себя такой беспомощной... – Она снова вздохнула. – Приходится молча наблюдать, а я это ненавижу.
Эд почувствовал в ее голосе нотки истерии и крепче прижал к себе, поцеловал ее волосы. Она уткнулась лицом ему в грудь, будто пытаясь спрятаться от маячившей перед ней беды.
– Он так дивно себя ведет, – сказала Сара. – В том числе по отношению к тебе.
Эд насторожился.
– О, – неопределенно отозвался он.
– Он знает, что ты делаешь меня счастливой, и потому приглашает в гости. Он счастлив тем, что счастлива я. И все же в этом есть что-то странное, во всей этой истории. Что-то неправильное. Я строю свое счастье на его беде.
– Послушай, Сара, – прервал ее Эд, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Ты слишком далеко зашла со своими угрызениями совести и прочими кальвинистскими штучками. Сколько можно себя терзать! Ты винишь себя в том, в чем нет ни капли твоей вины. Разве ты виновата в том, что Джайлз горел в самолете? Или в том, что многочисленные операции подорвали его здоровье? Что еще можешь ты сделать для него, кроме того, что уже сделала? Сара молчала.
– Ничего, пожалуй, – наконец выдавила за из себя.
– Зачем же взваливать на плечи очередной груз грехов, в которых ты неповинна?
Голос Эда звучал спокойно, но Сара чувствовала, что он взволнован.
– Дело в том, что... он умирает, зная, что после его смерти я буду счастлива с тобой, – горько сказала она.
Господи, подумал Эд. Гнев закипел в нем, будто горячий свинец. Руки так стиснули Сару, что она в испуге подняла на него глаза. В его щеке не дрогнул ни один мускул, но она знала, что под этой холодной отчужденностью он обычно скрывает гнев.
– Так что же ты предлагаешь – чтобы я опять скрылся с глаз? – спросил он бесцветным голосом.
Она отстранилась и села выпрямившись, глядя ему прямо в лицо.
Он выдержал ее взгляд.
– Побойся Бога, Сара, – почти грубо сказал Эд. – Нельзя же так упиваться своей виной!
Она замерла от обиды. Но через мгновение Эд заметил, что лицо ее обмякло и губы мелко задрожали, а сердитый огонек в глазах сменился влажным блеском непролитых слез.
– Ох, Сара, – проговорил он, притягивая ее к себе.
Она залилась слезами и, дрожа всем телом, сотрясаясь от рыданий, приникла к Эду. Он как ребенка заключил ее в объятия. Стараясь успокоить конвульсии, он все же был рад, что плотину прорвало, что теперь наконец страх, вину, нервное напряжение смоет лавиной слез и Сара освободится от их давящей власти.
Она плакала долго и, когда слезы уже кончились, еще содрогалась от рыданий, разрывавших ей грудь.
– Тебе это давно было нужно, – сказал Эд.
Она молча кивнула.
– Ты редко плачешь, но уж если такое случается, это как настоящий потоп.
– Все из-за тебя, – с трудом выговорила она. – При тебе мне не нужно заботиться о том, чтобы скрывать свои чувства, потому что ты поймешь все. Джайлз не может смотреть, как я плачу. Это его удручает. Думает, что это происходит по его вине. А ему и без того хватает переживаний.
– Но теперь я с тобой. Обопрись на меня, Сара. У меня чертовски крепкое плечо, я выдержу.