Annotation
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 6
Глава 7
Глава 1
Выдумал он себе работку, специально выбрав для последнего спарринга паренька повеселее и на полный тяжелый вес!
Судя по сериям в ближнем бою, паренек боксировал по мастерам. Для кикбоксинга без ограничений он, конечно, недостаточно работал ногами, но Сырцову хватало и его рук: за полтора раунда наелся под завязку. Господи, и еще столько же! Только бы не уложил его, инструктора Сырцова, раньше срока на потеху наблюдавшим за боем ученикам. Если что-то делать, то только сейчас: пару раз достанет паренек своим поставленным прямым правым, и он превратится в безрукий и безногий мешок.
Опять достал. Не до конца, слава Богу. Сырцов ушел в последнее мгновение вместе с пареньковой перчаткой. А паренек уверился, что достал всерьез: взгляд из-под шлема не скрывал — сейчас добью!
Вот он, единственный выход: Сырцов, нарушив боевую стойку, опустил руки и сделал шаткий шаг назад...
-Кончай его, Леха, — негромко посоветовал кто-то из доброхотов — сырцовских учеников, и Леха решил кончить излюбленным своим могучим прямым правым, всем центнером вложившись в удар. Легким отклонением, точно на Лехину перчатку, Сырцов ушел вправо и через Лехину руку нанес жесткий акцентированный левый полукрюк. Остановленный на неукротимом движении вперед паренек Леха, бессмысленно топчась на месте вдумчиво поплыл.
Формальным, но для страховки от неожиданностей на полную плотность ударом правой ноги Сырцов уронил его и пошел в свой угол, на ходу развязывая зубами узел шнуровки на левой перчатке, принесшей ему победу.
— Один... Два... Три... Четыре... Пять... — считали секунды хором рефери-доброхоты. На «восемь» они замолкли. Сырцов обернулся. Паренек Леха, качаясь, стоял посреди ринга и старался принять боевую стойку. В глазах — бессмысленность. Упорный, чертенок.
Сырцов сказал:
— Не надо, Леша. Хватит.
Но Леша сделал решительный, как ему казалось, шаг вперед и, неожиданно для себя, тщетно стараясь не упасть и опять падая, неровно добежал до Сырцова и рухнул в его объятия. С трудом удерживая бескостный центнер, Сырцов ласково сказал в ближайшее ухо:
— Все, Лешенька, все. Бой кончен. — И двум курсантам, ассистировавшим Леше: — Ребятки, помогите ему рассупониться.
Перебравшись через канаты и тактично не глядя на то, как приводят в порядок Лешу, Сырцов стянул перчатки, снял шлем, переобулся. Не торопясь, давал Леше время. Обернулся наконец, встретился с недоумевающим, но уже достаточно разумным Лешиным взглядом и подмигнул пареньку.
— Сурово вы меня, — с уважением констатировал Леша.
— Сначала ты меня, — признался Сырцов. — Но дело не в этом, ребятки.
— А в чем? — тупо перебил Леша.
Сырцов внимательно оглядел всех (смотрели на него почтительно и с интересом) и приступил к теоретической, так сказать, части своего заключительного урока.
— Кикбоксинг без ограничений — жесткая штука. Но все же спорт. То, чему я вас в меру своих сил обучал, не спорт, а борьба за выживание в схватке один на один, в которой не существует джентльменских правил. Кстати, я не тренер, а инструктор. Я проигрывал тебе, Леша. Я постыдно проигрывал, но выиграл потому, что дрался с тобой по своим правилам. Ты хотел выиграть бой, а я всеми средствами выигрывал свою жизнь. Я не мог тебя переиграть, и поэтому я тебя обманул, в мгновенье просчитав все. Я почти не пускал в ход свою левую, и ты был убежден, что моя рабочая — правая. А я, благодаря сложному перелому правой в раннем детстве, — двурукий. И это был мой единственный шанс. Я обманул тебя, сделав вид, что поплыл, хорошо понимая, что ты будешь кончать меня коронным прямым. И кроссом на твоем встречном движении достал тебя от души. Ты моложе меня, ты сильнее меня, обучен не хуже, а может быть, лучше меня, но ты проиграл мне потому, что ты пока еще спортсмен, а не волкодав. Три месяца я бьюсь над тем, чтобы сделать вас профессионалами, но, видимо, этих трех месяцев не хватило. Придется вам, ребятки, кондиции набирать самостоятельно, на практике, в работе...
— Георгий Петрович, — спросил невинный голос (Сырцов не успел засечь, кому он принадлежал), — а если бы вы проиграли, что бы тогда говорили?
— О Господи! — устало огорчился Сырцов. — В нашей профессии не существует «если». Я выиграл — и все тут. А если «если», то ты уже покойник. Аривидерчи, супермены, можете быть свободны. Встретимся на выпускном вечере.
Одиннадцать атлетов выкатились из зала. Сырцов вздохнул и глубоко вдохнул. В зале явственно воняло конюшней. Он еще раз вздохнул и поднялся, подобрал персональные свои перчатки, полотенце, капу...
-Жорж Сырцов, Россия! — прокричал от двери начальный голос. Сырцов обернулся. В дверях стоял Николай Григорьевич Сергеев, когда-то в уголовном быту Коляша Англичанин, стоял и иронически щурился, мертвец. — Убедительно доказал, что сопляки — они еще и говнюки.
-А ты чему радуешься? Из одиннадцати сопляков-говнюков твоих, насколько мне известно, трое.
-В общем-то, Жора, они — не сопляки и говнюки, а вполне приличные ребята для первоначальной простой работы. Это ты себе доказал, что по сравнению с тобой они говнюки.
-Не успел появиться, а уже надоел, — определил свои эмоции Сырцов, направляясь мимо Коляши в свой персональный закуток-раздевалку.
-Я тебя здесь подожду, — пообещал Коляша. Сырцов не оборачиваясь, поинтересовался:
-А зачем?
...Он стоял под душем, с наслаждением ощущая в струях воды свое мощное тренированное тело. Год режима, год кроссов, год штанги, год спаррингов сделал свое дело. Этот год Сырцов преподавал, если так можно сказать, на курсах по подготовке детективов и телохранителей, именуемых владельцами-учредителями почему-то Академией. Академия так Академия! Ему же лучше: раз Академия — плати больше. И, слава Богу, платили так, что можно было безбедно существовать.
Коляше, ясное дело, надоело ждать, и он забарабанил в хлипкую дверь:
— Макаренко, Ушинский, Песталоцци! Пора и честь знать!
Сырцов распахнул дверь и обнаружил себя — ловкого, стройного, элегантного. Но до Коляши ему еще все равно было далеко: Коляша одевался в Лондоне. Осознав это, Сырцов тут же укусил лондонского денди:
— Фамилии эти долго наизусть учил?
— Всю сознательную жизнь. — Коляша был настроен добродушно. — Начиная с ИТК строгого режима. Среди вертухаев много было последователей этих великих педагогов.
— По тебе заметно, — отметил Сырцов.
— Что — заметно?
— Что воспитали тебя вертухаи — последователи великих педагогов.
— Это понимать как комплимент или оскорбление?
— Как тебе удобнее. — Сырцов обнял Коляшу за твидовое плечо и ласково спросил: — Что тебе от меня надо, Англичанин?
— Ничего.
— А что ты здесь делаешь?
— Популять в ваш тир приехал.
— Ну что же, пойдем, популяем.
Тир был хорош. Помимо спортивной системы мишеней он имел еще и управляемый с пульта механизм непредсказуемого появления неожиданных целей, для поражения которых необходимы особое хладнокровие и мгновенная реакция.
— И народу — никого! — обрадовался Сырцов.
— Мой откупленный час, — скромно признался Коляша и вытащил из-под борта безукоризненного пиджака американский полицейский кольт.
— Богат и славен. Хоть убей! — слегка переделав пушкинскую строку, посочувствовал Сырцов Коляше. —Машинка, конечно, престижная, но тяжеловата и не совсем сбалансирована.
— Помажемся? — предложил слегка обиженный Колита. — Восемь моих и восемь твоих. На бутылку «Джим-Бима».
— Хоп! — согласился Сырцов и сел за пульт.
- Подожди малость, — попросил Англичанин. Он расслабился, поискал удобную позицию для ног, полу-присел, двумя руками поднял пистолет, собрался и приказал: — Давай!
Первый силуэт рванул справа налево и вдруг упал. Но Коляша достал его выстрелом на предполагаемом втором шаге. Собака неслась значительно быстрее — слева направо, но и ее Коляша достал. На мгновение высунулся плоский человечек слева. Выстрел. Попадание. Справа — опять попал. Неправдоподобно большая птица на три секунды заметалась в немыслимом почете. Снова не промахнулся Коляша. Шли двое — один был закрыт другим. На секунду закрытый неосторожно выдвинулся и заработал пулю. Предпоследний прыгнул сверху. Прыгнул и исчез где-то внизу. Раздался звонок: на этот раз Коляша оплошал. И поэтому пристрелил ползшего по-пластунски последнего без всякого удовольствия. Отошел от барьера, раздраженно кинул кольт на сиденье кресла.