— Мои там все раскопают, -- уверенно заявил подполковник. Молодец, любил своих подчиненных.
Вернулся Дмитрий Федорович в сопровождений Нефедова, вернулся и сообщил:
— Ревет, старая дура. Заперлась у себя и ревет. Я через дверь утешал, а она все: «Уйдите да уйдите!» — Рассерженный, бесцеремонно уселся между Маховым и подполковником и, переводя взгляд с одного на другого, требовательно спросил: — Что там этот мерзавец Пашка натворил?
— Во-первых, вашего зятя застрелил.
— Значит, Пашка — Вальку. А могло и наоборот. Валька — Пашку. Они ведь как два паука в банке.
— Еще что про Рузанова знаете? — спросил Махов.
— А что про него знать? — презрительно задал сам себе риторический вопрос Дмитрий Федорович. — Пьяница, нахал, подзаборник. Знал я, что он плохо кончит.
— Все?
— Все. Нету больше Пашки Рузанова!
Прикрыв один глаз, Смирнов другим наблюдал за троицей. И слушал внимательно. С участка донесся оживленный гур-гур и шум шагов. Возвращалась команда подполковника.
Возвратились. И Малыша привели. Увидев его, подполковник сказал недовольно:
— Он-то здесь зачем? В «воронок» его!.
Нет покоя бойцам невидимого фронта. Один из областных оперов, придавая направление, легонько толкнул безмолвного и покорного Малыша в спину, и они вдвоем побрели к калитке, к «воронку».
— Потрясите его как вам надо, а потом нам отдайте. Договорились? — предложил Махов.
— Но чтобы все чин чином. С официальным запросом, — поставил условие подполковник и бодро обратился к своим: — Что выудили, рыбаки?
Старший торжественно водрузил на стол шикарный кейс, а двое молодых стали вытаскивать из мешка по очереди: кольт, «узи», два «ПМ», пяток гранат-«лимонок», две пачки пятидесятитысячных купюр в банковской упаковке, нетолстую пачку долларов, патроны в обоймах, коробках и россыпью.
— Все из тайника, — информировал начальство старший.
Уже увезли Ольгу Лукьяновну, уже уехал в санитарке Сырцов, который согласился ехать в больницу только под честное слово врача, обещавшего отпустить его домой после тщательного осмотра раны и настоящей перевязки,уже толкались у машины в ожидании отъезда и местные оперы, и московские. Смирнов выбрался из кресла и спросил у пригорюнившегося Дмитрия Федоровича:
— Вы меня не помните?
— А где мы с тобой встречались? — задал встречный вопрос Дмитрий Федорович.
— Немудрено. Много годиков-то пролетело, — сказал Смирнов и пошел к дверям.
Махов и подполковник, безмолвно кивнул Дмитрию Федоровичу, двинулись за ним.
Подполковник уехал со своими, а Махов, устроившись вместе со Смирновым на заднем сиденье «Волги», позвонил в контору:
— Демидов, ты?.. Ну, у нас в принципе все в порядке. Только, к сожалению, Рузанов неживой. А у вас, у вас как дела?.. Ну... Ну... Всех?.. Молодцы, ой, какие молодцы! Ну, я скоро буду! — Махов положил трубку и приказал водителю: — Трогай!
Минуты три молчали, внимательно наблюдая через ветровое стекло, как шофер выбирался из дачного лабиринта. Когда выехали на шоссе, первым сдался Смирнов. Сдался и полюбопытствовал небрежно:
— Что там у Демидова?
— Вычислили и раскололи обоих убийц Прахова.
— На хапок или с прямыми уликами?
— Доказательно, Александр Иванович, доказательно! И оружие, и пульки, и отпечатки пальцев, и первые свидетельские опознания.
— И впрямь молодцы, — согласился Смирнов с Маховым. Тот весело сморщил нос. — Ты чего это скалишься?
— Группа банкиров объявила вознаграждение в десять тысяч долларов тому, кто окажет активное содействие органам милиции в поимке убийц их коллеги Прахова. Ваше с Жорой участие, я бы сказал, суперактивное участие в разоблачении шайки киллеров...
— Не шайки, а разветвленной организации, — поправил его Смирнов.
— ...В разоблачении разветвленной организации киллеров, — охотно согласился с ним Махов, — скрыть никак нельзя, и я заявляю абсолютно официально: вознаграждение предназначается вам. Завтра я информирую об этом представителя группы банкиров, с которым я в контакте, и они отстегивают вам десять тысяч «зелененьких».
— Пышные какие пироги, — непонятно высказался Смирнов.
— Соизволите принять или очень гордые?
— Гордые, но соизволим принять.
— Житейское дело: вам дачу ремонтировать надо, Жорке — себя. — Махов заржал, как жеребец. Отсмеявшись, сказал счастливо: — Господи, какое дело раскрутили!
— Полковника получишь, — предсказал Смирнов.
— Ага, — согласился с ним Махов.
— Тебе везет, — поразмышлял вслух Смирнов. — А мне в своей сыщицко жизни ни разу не удалось до конца раскрутить хотя бы одно по-настоящему крупное дело.
— Вы ведь и это крутили, — осторожно напомнил Махов.
— Ага, — маховским междометием подтвердил Смирнов.
Глава 40
Не удостоив взглядом открывшего им дверь хозяина, Смирнов и Сырцов, не задерживаясь в передней, проследовали, шагая подчеркнуто в ногу, в гостиную, где в ожидании их собрался стопроцентный состав смирновской инвалидной команды: Варвара Владимировна, Лидия Сергеевна, Роман Суренович Казарян, Виктор Кузьминский. Без слов Смирнов и Сырцов уселись на диван. Подтянулся и Спиридонов, устроился на пуфике. Все сидели вокруг стола, как на спиритическом сеансе.
— Аншлаг! Аншлаг! — не выдержав, прокричал Казарян.
— Помолчи, — приказал ему Смирнов, полез во внутренний карман пиджака и, вытащив пухлый конверт, небрежно бросил на середину стола. И сообщил: — Ровно десять тысяч баксов.
— А налоги? — уличил его Кузьминский.
— Налоги выплачены банкирами с такой суммы, чтобы нам вышло ровно десять тысяч. Богатые — они форс любят, — объяснил Смирнов.
— И что с ними делать? — поинтересовался Спиридонов.
— Как — что? — удивился Смирнов. — Делить будем!
— Как же ты собираешься делить? — продолжил допрос Спиридонов.
— Очень даже просто, — все уже продумал Дед. — Всем — по тысяче, Жорке — три, а одну — прогулять.
— И нам с Варварой по тысяче? — удивилась Лидия Сергеевна, и сразу же за ней высказался Кузьминский:
— А мне-то за что?
— За дело, — разозлился Смирнов. — В канаве валялся? Из «узи» палил?
— Предложение! — Казаряновский баритон остановил перебрех.
— Делай! — великодушно разрешил Смирнов.
— Тебе и Жоре по тысяче. Тебе дачу чинить, а Жоре себя, — почти дословно воспроизвел маховские слова Казарян. — А остальное в секретный фонд Смирнова. Фонд, который поможет любому из нас в чрезвычайных обстоительствах.
— Разумно, — согласился Спиридонов, но Смирнов восстал: — Какой еще фонд?! Не сегодня завтра сдохнем, а деньги в чулок? Нет уж! Все прогуляем!
— Я не совсем поняла тебя, Саша, — робко вступила в разговор Лидия Сергеевна. — Как это так — прогуляем?
— Ну, я неточно выразился, — засбоил Смирнов.
— Нет, не дают гусару развернуться, — Подытожил Казарян. — Надеюсь, у нас — демократия? Тогда ставлю на голосование мое предложение.
Мигом проголосовали. Против был один Смирнов. Утешительно потрепав его по плечу, Казарян попытался развить свой успех:
— Эти восемь тысяч я в «Чару» положу. Пусть настоящий процент идет. Наши киношники хорошо на этих процентах живут.
— Ну уж фигушки! — взревел Смирнов. — В последнее время мы с Жоркой на этих банкиров насмотрелись! Пришьют твоего главного в «Чаре» — и все, банк лопнул. Тогда ищи-свищи наши денежки. Ставлю на голосование предложение: ни в какие коммерческие банки наши «зеленые» не сдавать!
За «Чару» голосовали Казарян, Спиридонов и Кузьминский. Дамы, Смирнов и Сырцов были против.
— А где их держать? — недоумевал Спиридонов.
— У тебя в кабинете. В сейфе, — тут же сообразил Смирнов.
— Но ведь квартиру и обворовать могут, — заныл хозяин.
— Может и кирпич тебе на башку упасть. Терпи, коза, а то мамой будешь. Все равно, жизнь прекрасна, Алик! — Теперь уже Смирнов был утешителем, оптимистичным и самоуверенным. — С этим вопросом все. Теперь следующее: Роман и Жора, через три часа вы мне понадобитесь.