— Заказать-то что-нибудь надо было для приличия. А это — самое дешевое.
— Скупой рыцарь, — констатировал Кузьминский.
Никак не отреагировал на его выпад Дед. Заботы не те. Спросил Казаряна:
— Как проверили?
— По всем правилам. По-моему, все чисто в Могильцевском переулке.
— Как понимать? — недопонял Дед.
— Ираида Андреевна живет в старом доходном доме в Могильцевском переулке, который чрезвычайно удобен для нашего прочеса. Час отработали. Все в порядке, Саня.
— Квартира?
— Отдельная трехкомнатная на четвертом этаже. Приживалка, сенбернар и три кошки.
— Приживалка?
— Я неточно выразился, секретарша она, ее племянница. Наша-то Ираида — доктор филологии, член-корреспондент Академии наук!
— Замечательно, — решил Смирнов. — Теперь главное. Чтобы Ксения себя как можно аккуратнее вела. Вопросы ко мне имеются, робин гуды?
— Один, — сказал Сырцов. — Что делать сегодняшней ночью?
— Всем быть по домам на звонке. Я ночую у Спиридоновых. И спать, естественно.
Надоело заниматься обеспечением собственной безопасности, и Сырцов в открытую проник в свою берлогу. Пронесло.
Пить не хотелось, есть не хотелось, и он, предварительно выведя телефонный звонок на полную мощность, завалился спать и тут же заснул.
В час ночи задребезжал телефон. Сырцов для того, чтобы прийти в себя, выждал три трели, снял трубку и глянул на определитель номера. Звонили из телефона-автомата.
— Слушаю, — нарочито сонно откликнулся он.
— Это ты, козел сексотский? — спросил отвратительный баритон.
— А дальше? — поинтересовался Сырцов.
— А дальше — еще веселее. Слушай меня внимательно: два часа тому назад была похищена и упрятана в теплое местечко лучшая подруга Ксении Логуновой Любовь Ермилова. Пока ее не трогали во всех смыслах и не будут трогать ровно сутки при условии, что в течение этих суток ты, Сырцов, сообщишь Ксении Логуновой об этом похищении и дашь нам номер телефона, по которому мы могли бы связаться с Ксенией. Если эти наши скромные требования будут выполнены, то Любовь Ермилова будет выпущена на свободу в целости и сохранности. А если нет… что ж, ты волен поступать как тебе угодно, а мы — как нам удобно. Полная свобода, свобода всеобщей безответственности, так сказать. Наши контрольные звонки: в одиннадцать, в четырнадцать, в девятнадцать, в двадцать два и последний — ровно в полночь. Звоним, естественно, тебе. Да, поговаривают, что ты к нашей Любе неровно дышишь. Это нас полностью устраивает. Ну, тщательнее пережевывай пищу, козлик, шарики будут круглее.
Немедленно, с криком «ай-ай-ай!» звонить Деду? А сам-то думать умеешь, Сырцов? Их план прост и точно рассчитан на характер Ксении. Если Ксения узнает, что жизнь Любы зависит только от нее, Ксении, она пойдет на любые их условия. Светлана сдает дочь? Или Светлане сдают дочь, чтобы они обе исчезли из России навсегда? Во всяком случае, операция с Любой проведена не без консультации со Светланой. Теперь насчет его неровного дыхания. Все-таки прослушивали Любин телефон, скоты! И еще кое-что свербит, где-то близко, совсем близко, рядом…
Очередная басовитая металлическая барабанная дробь телефонного звонка разрушила зыбкие ассоциации, и Сырцов слушал не себя — звон, привычно считая до трех. На взвизгнувшем четвертом поднял трубку.
— Георгий Петрович?! — бешено прокричал издалека голос Алексея Решетова. — Это Алексей! Алексей Решетов!
Сырцов опять глянул на определитель номера. Опять телефон-автомат.
— Я уже тебе сказал: сюда звонить только в экстренных случаях!
— Именно такой случай, Георгий Петрович!
— Говори.
— Не телефонный разговор.
— Тогда зачем назвался?
Решетов виновато посопел в трубку и признался:
— По запарке.
— Где ты?
— Через десять минут жду вас у стадиона за метро «Краснопресненская».
— Жди.
Хаки, камуфляж. Поверх — боевая жилетка с многочисленными целевыми карманами. «Байард» в сбрую, запасную обойму — в малой узкий кармашек, чтобы слегка высовывалась. Большой нож в ножны на голени, малый — для метания — в правый рукав. И, на всякий случай, маленький револьвер за ремень на спине. Обуваясь в тяжелые кованые башмаки, проверил снаряжение на удобство. Вроде все в порядке. Обувшись, подпрыгнул, проверяя амуницию на стук и бряк, — не звучал.
Спустился во двор, устроился в «девятке», не включая зажигания. Так что же хочет от него Леха Решетов? Он — с ними? Провокация, чтобы выманить его из дома и без излишних хлопот кончить? Тогда слишком, слишком все противоречиво и путано: похищение Любы, точное расписание контактов, жесткие, очень точно просчитанные условия обмена и тут же дурацкий непрофессиональный вызов Алексея Решетова. В любом случае два этих звонка должны заставить Сырцова быть во всеоружии. Скорее всего звонки эти не связаны между собой, по крайней мере никак не скоординированы. Ну что ж, посмотрим на Леху. Сырцов включил мотор и поехал на свидание со своим осведомителем.