В ночной тени деревьев недалеко от кассы стадиона стояла маленькая черная, скорее всего, заграничная машина. Сырцов оставил «девятку» метрах в тридцати от нее и пешком дошел до иномарки. Малолитражный «мицубиси». Решетов не оборачивался: видел Сырцова в зеркале заднего обзора.
— Угнанная? — спросил Сырцов про автомобиль, склонившись к полуоткрытому оконцу.
— Не своя же, — ответил Леха.
— Тогда от греха в моей поговорим, — решил Сырцов и, не ожидая реакции Решетова, вернулся к своей «девятке».
Вскоре стокилограммовый Леха грузно, до легкого сотрясения «Жигулей», плюхнулся на сиденье рядом.
— Говори, — вторично приказал Сырцов.
— Сегодня, вернее вчера, в половине двенадцатого ночи группа в составе шести человек похитила девушку по имени Люба, — доложил вкратце Леха.
— Ты был в этой группе?
— Да.
Сейчас бы на коротком замахе рукояткой ножа в висок скотине и поговорить уже как следовало бы. Не вежливые диалоги разводить, а давить и давить, слушая сбивчивые от страха откровенные монологи.
— Твоя задача?
— Прикрытие главного.
— Кто главный?
— Ростислав.
— Как выманили Любу на улицу в такое позднее время?
— Ростиславу было известно, что родители Любы на даче и она в квартире одна. Он позвонил ей и сказал, что у него срочное сообщение от Георгия Петровича Сырцова. Она и выскочила.
Ох, Люба, Люба! Легковерная душа! Но не это произнес вслух Сырцов.
— Сопротивлялась?
— Не успела. Сразу же наручники, пластырь на рот и за ноги в «джип».
— Куда спрятали?
— За Сокольниками в лесу склады такие из железа. Там, в одном из этих ангаров, подвал довольно солидный. Вот туда.
— Охрана?
— Оставлены были двое. Смена — в семь утра.
— Ты в смене?
— Нет. Я теперь все время при Ростиславе. Вроде телохранителя.
— Что же сейчас свободно гуляешь?
— Отпущен до девяти. В девять — у него.
— Где он живет? Точный адрес?
— Дом такой здоровенный, на замок похожий. На Просторной улице. Номер дома не помню, но он один там такой. Восьмой подъезд, одиннадцатый этаж, квартира двести третья.
— Большая квартира?
— Большая. Комнаты четыре, наверное.
— Почему наверное?
— Потому что по дверям считал. А пускает он меня только в одну комнату.
— Что в ней?
— Стол письменный, два кресла, журнальный столик, станок для спанья.
— И никого, кроме Ростислава, в этой квартире нет?
— Никого не видел.
— «Что ж, попалась, птичка, пой! Не уйдешь из клетки. Не расстанутся с тобой маленькие детки!» — бессмысленно пробормотал детский стишок Сырцов и включил дешевый свой радиоприемничек. Маша Распутина пела: «Живет страна, необъятная моя Россия!» Выключил радио и спросил у Решетова: — Как ты считаешь, Леха, живет страна?
— Что делать будем? — игнорируя сырцовский вопрос, задал свой Леха.
— А ты как считаешь?
— Вам решать, Георгий Петрович.
— Что за пареньки эти двое?
— Пареньки как пареньки. Средний фокус.
— Мы их повяжем?
— Вдвоем обязательно. Только вот стоит ли мне им показываться? Мало ли что.
— Прав. Ты мне у них нужен. Ладно, подведешь меня к ним как можно ближе, а я уж постараюсь обойтись без тебя.
— Так поехали? — понял Леха и вылез из «девятки». — На угнанной поедем, а то, не дай Бог, повредят вашу, хлопот не оберешься.
— Тоже прав. — Сырцов аккуратно закрыл дверцы и решил: — Здесь ее оставлю.
Леха уже сидел за баранкой «мицубиси», торопил:
— Четверть третьего уже, Георгий Петрович.
— Ты ее обыскивал? — спросил Сырцов.
— Так, осмотрел.
— А багажник?
— У меня же ключа нету! Я ее поросячьим способом завожу.
— Эх, ты! — укорил его Сырцов и, вытащив из соответствующего кармашка связку отмычек, недолго поковырявшись, вскрыл багажник. Багажник был набит пластиковыми упаковками баночного пива «Ред бул». Глянув через сырцовское плечо, Леха жизнерадостно заметил:
— Будет чем успех отметить!
На всякий случай Сырцов тщательно проверил однородность укладки упаковок и только после этого ответил: