— Вам необходимо знать, кто меня нанял?
— Необязательно, но желательно.
— В стремлении вам угодить отвечу: да, Светлана Дмитриевна.
— Угождаете-то мне зачем?
— Чтобы больше от вас узнать о Ксении.
— Ничего-то я не знаю, Георгий… Ну, и наделала делов, дорогая ты Моя Ксюшка.
С этого места нельзя было видеть Москву-реку. Зато Новодевичий монастырь — как на ладони. Люба смотрела на золотые купола, и вдруг две здоровенные слезы синхронно скатились по ее щекам.
— Люба, Люба! — позвал он в панике.
Она повернулась к нему, часто моргая, дергано улыбнулась, обеими ладонями неловко размазала слезы по лицу и успокоила его:
— Сейчас все пройдет, Георгий, все пройдет.
Потом в недоумении осмотрела свой наряд и обнаружила:
— А носового платка нет.
Он протянул свой. Она вытерла глаза и щеки, деловито высморкалась, вздохнула, еще раз улыбнулась, но уже спокойнее, и оценила себя:
— Вот уж сентиментальная дура! Ведь с Ксюшей ничего плохого случиться не может. Да, Георгий?
— Надеюсь, — с готовностью подтвердил он, не зная, как опять перейти к вопросам.
— Я в порядке. — Люба решила эту проблему за него: — Задавайте вопросы.
— Кто ее лучшая подруга?
— Я, — без колебаний ответила Люба.
— Что ж тогда целую неделю не встречались, не перезванивались?
— Сессия, — всего одним словом объяснила она.
— Я первому позвонил Ивану Ряузову и по неосторожности рассказал ему, что Ксения исчезла. А он не того человечек, а?
— Полное говно, — с большевистской прямотой оценила Ванюшу добрая Люба.
— Значит, трепаться начнет, — подосадовал Сырцов.
— Пусть попробует! Я ему голову вмиг откручу!
— Тогда пусть лучше не пробует.
— Будьте покойны, сегодня же займусь этим. Не попробует, — тоном комиссара из «Оптимистической трагедии» объявила она. А когда Сырцов недоверчиво хмыкнул, взорвалась: — Вы что, мне не верите, да? Хотите, кое-что расскажу? — И, не ожидая его согласия, приступила: — Этот хорошенький подонок в свое время всех десятиклассниц в округе перетрахал…
— И Ксению? — не сдержался Сырцов.
— Всех, кроме Ксении, — ответила Люба.
— А вас?
Она посмотрела на него с недоброй долей недоумения, но не возмутилась. Свободно ответила:
— И меня, — и, как ни в чем не бывало, продолжила рассказ: — Прилипчивый был, ласковый такой гаденыш, да и старше нас был на три года. Ну, трахнул и трахнул, от нас не убудет. Разбежались и забыли, как о дурном сне. Так нет. Этот говнюк на каждом перекрестке хвастался своими сексуальными подвигами. Однажды (кстати, это на даче Ксюшкиного деда было) я случайно подслушала, как эта скотина своими победами перед мальчишками хвастается. И что самое отвратительное, имена называет. Ну, я, естественно, тут же посетила сей мальчишник. Он примолк, но я-то пасть раскрыла и с ходу: «Разговоров, разговоров у тебя, Ванюша! А член-то вот такой!» И на пальце показала какой. — Она и сейчас показала размер — в одну фалангу указательного пальца. — С тех пор он и заткнулся. Потому что как только начинал рассказывать что-нибудь этакое, так сразу же от мальчишек получал в ответ: «Разговоров, разговоров-то!» Он боится меня смертельно.
Рассказ доставил Сырцову истинное удовольствие. Он затяжно кис со смеху. Она ждала, когда он отсмеется и продолжит задавать вопросы.
— Вы — страшный человек, Люба, — вытерев глаза возвращенным платком, понял Сырцов. И тут же к делу: — Вы что-то про дачу, про деда говорили. Разве у Ксении дед жив?
— И еще как! — заверила Люба. — Замечательно бодрый динозавр, Дмитрий Федорович..
— Не понял.
— Из бывших супербугров. Член Политбюро последнего созыва. Ксюшка его любит и жалеет. Вот, пожалуй, второй ее дружок настоящий.
— Разве с динозавром дружить можно?
— Очень даже можно. Она к нему хорошо, даже нежно относится. Как в деревне русские бабы к юродивому. Беседы беседует с ним, его рассказы слушает, при случае и советуется, чтобы потом поступить строго наоборот.
— Он на даче постоянно живет?
— Безвылазно. Круглый год.
— Вы, случаем, адресок не помните?
— Точно не помню. Это километров тридцать по Дмитровскому шоссе. Потом, когда в машину сядем, я вам планчик нарисую. По нему найдете без труда.
— Спасибо. — Сырцов слегка призадумался.
— Георгий, а вы Ксюшу за деньги ищете? — как всегда неудобно спросила она.
— И за деньги тоже, — ответил он, вспомнив, что конверт с баксами забыл на письменном столе Ксении. Забыл или демонстративно, как мелкий гордец, оставил. Сам еще не разобрался.