И он просто удалился. Вызвал лифт с третьего этажа, спустился и, осторожно прикрыв входную дверь, вышел на улицу.
Телефон-автомат был у знатного дома. Сырцов набрал ноль-два и вызвал местное отделение.
— Милиция, милиция?! — дважды, чтобы нервно получилось, спросил он.
— Вас слушают, — подтвердил дежурный.
— Слава Богу! В Доме старых большевиков грабят квартиру! Квартиру двадцать четыре. Двое здоровенных парней. Я на лестнице курил, когда они взломали дверь и вошли. Слава Богу, меня не заметили!
— Кто вы? — спросил дежурный.
— Сосед с пятого, — представился Сырцов и повесил трубку.
Теперь — найти наблюдательный пункт. Привычно преодолев кодовые препоны, он проник в последний подъезд доходного дома напротив. На третьем этаже (третьем дореволюционном этаже) устроился на уровне четвертого этажа белокирпичной башни. С этой точки хорошо просматривался подъезд и находящиеся за углом площадочные балконы и окна Машиной квартиры.
Теперь надо ждать, и он терпеливо ждал. Второй раз за эту ночь захотелось закурить. Ну, что же вы, ребята? Вы же менты на земле, вы все про эти места знаете, у вас патрульная машина, вы же рядом, рядом! Где вы?
Милицейский «козлик» подкатил через десять минут. Трое в форме вошли в подъезд, а четвертый, за рулем, остался за наблюдателя. Порядок.
И вдруг Сырцов непроизвольно застонал: по площадочному балкону третьего этажа осторожно двигались на спуск двое. Менты, братцы, ну хоть один из вас, черную лестницу перекройте! Двое исчезли ненадолго и объявились, уже на балконе второго этажа, но дальше не побежали. Притихли.
Из Староконюшенного от Пречистенки выехал светлый «джип-чероки», неспешно повернул налево в Гагаринский и остановился прямо под Сырцовым. Тотчас двое с балкона второго этажа прыгнули на мягкую землю.
Они побежали наискосок, а «джип» двинулся почти в параллель им. Нет, все-таки не в параллель, а под острым углом, потому что у улицы Танеевых машина и люди встретились.
Уже выскочили из подъезда менты, уже ревел мотор сине-желтого «козла», уже ныла сирена, но было поздно: куда «козлу» против «джипа-чероки», который исчез в неизвестном направлении.
А винить надо только себя. Сжалился над блондином, не раздавил переговорники. Хоть номерок запомнил: 68–91. Но где гарантия, что он не липовый? Пора и ноги делать, пока менты не вернулись. Не стоило встречаться с ними вооруженным и в полной амуниции.
Он уже сидел за рулем, когда почти одновременно примчались, поочередно воя, оперативная «Волга», «рафик» с бригадой, фургон «Скорой помощи». Дела у них, не у него. Сырцов включил мотор.
Уже дома обнаружил в кармане кривой мячик резиновых перчаток. Вышел на площадку, выбросил их в мусоропровод и, вернувшись, разделся догола. Долго-долго стоял под садистски холодным ливнем душа. Замерз до дрожевого ика и поэтому жестким полотенцем растирался почти с мазохистским удовольствием.
Дед, а скорее Лидия Сергеевна, отучили от Малинина. Он врубил пленку с Монтсеррат Кабалье и Фреди Меркури. Неземные голоса пели райскую музыку. Но вскоре сердито постучали сверху: громковато, мол, для трех часов. Он виновато и покорно уменьшил звук. Теперь Монтсеррат и Фреди пели только для него.
У непьющего всегда обширные запасы. Без колебаний и душевных переливов он вытащил из холодильника крупную бутылку «Смирновской».
Монтсеррат и Фреди пели, а Георгий Сырцов выпивал, мало закусывая. Монтсеррат и Фреди прекратили пение, а Георгий Сырцов продолжал выпивать.
Бумаги и фотографии, которые он привез из Дома старых большевиков, лежали рядом на тахте, но ему не хотелось сейчас с ними разбираться. Да и пить особо не хотелось: его, тренированного, с отвычки плохо брало. Но он продолжал нагружаться.