Они постояли, не двигаясь и, кажется не дыша.
Наконец, он произнес:
– Ты говорила, что тут есть «фейерверки»?
– А… да! Здорово, давай, возьми вон там. Найди такой, как в «Пианисте», там должен быть.
Он повозился с зажигалкой, огонь побежал по шнуру. Вспыхнул фонтан искр. Они стояли рядом и смотрели на мечущиеся огни.
Оба уже поняли, что сейчас произойдет.
– Зачем ты пришла? – Это был Арсен из «Пианиста».
– Чтобы поцеловаться с тобой. – Это была… Фиби! Она говорила своим голосом.
– Не может быть…
Он схватил ее за плечи, с налету прижался губами к ее губам, не смог дышать… оторвал губы на мгновение, вдохнул, но она прижалась первая, буквально вложила свои губы в его… он закрыл глаза и весь отдался порыву… этому первому их поцелую…
Наконец, они смогли говорить, но все еще губы в губы.
– Я всегда думала – а что дальше?
– что это что?..
– ну, как у них все получилось потом?..
– не знаю…
– а я знаю…
– ну?.. расскажи…
Они снова целовались, долго, сладко, страстно, нежно – по-всякому. Его руки осмелели…
Эти прекрасные, невозможные руки в браслетах на моей шее, на моей груди… я хочу все запомнить, это ведь никогда больше не повторится…
Динькнул звонок, известивший что прибыл лифт.
Он оторвал от нее губы, положил руки ей на плечи, поцеловал в лоб. Она сто раз видела, как он это делал со своими «любимыми» в кино, но почувствовать эту нежность, это доверие самой…
Спасибо, Даш.
Они спустились на лифте вниз. Он держал ее за руку. Всего лишь за руку – но в этом прикосновении оба чувствовали что-то такое, что создавало между ними сильнейшую вибрацию.
Она повела его новыми закоулками своего безразмерного дома.
– Я хочу показать тебе свою галерею. – Фиби нажала какую-то кнопку, и на всех стенах и поверхностях появились проекции фотографий Дашкова, видимо, ее любимых. Кое- где были даже голограммы.
– Мне как-то… не по себе.
– Так это и не для тебя. Здесь живу я. И я хочу жить с тобой… хотя бы так.
– Понимаю, но сейчас… я же здесь, я рядом. И ты…
«Ты рядом со мной» – так называлась его самая красивая песня.
Глава 6. Страсть
Фиби выключила проектор. Они подошли к очередной стойке бара (сколько же их тут?), и он узнал комнату Ильи из «Чемпиона». Без лишних вопросов стал готовить кофе, потом сел на высокий барный стул, ожидая, что она подойдет.
Фиби уже понимала, что это будет их последняя игра, все в ней трепетало, дрожало, дышало любовью и нежностью. Она подошла, вложила ему в руку свои пальцы, прижала к себе его голову.
– Давай вместе забудем текст, – попросила она.
Он поднял голову, дотянулся до ее полуоткрытых губ, целовал их долго, самозабвенно.
Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть в его глаза.
– Что ты там видишь?..
– Себя…
Еще поцелуй, жилы на шее напряжены, кадык ходит ходуном, как поршень.
– Так что же, все-таки, было дальше?
– Ты хотела сказать – что будет дальше?..
Они стояли обнявшись, прижимаясь, иногда меняя положение рук.
– Я много раз представляла себе это, а ты?
– Ммм… нет… мне было незачем. Я не был влюблен в Лизу Кореневу.
– А в кого был? Наверное, в Марину?
– Ты все про меня знаешь. – Было слышно, как он улыбнулся где-то у нее за ухом. – Может, ты нимфа… или русалка?
Он гладил ее волосы, целовал в висок…
… и испытывал такую нежность, что хотелось стать перед ней на колени и целовать ее маленькие пальчики один за другим… и одновременно – почти невыносимое желание ее всю зацеловать, раздеть, разорвать эти пуговицы, и быть с ней… прямо тут, на стойке бара…
– Так ты уже придумал, как они добрались до постели?
– А если придумаю… оно сбудется?
Нежно-нежно, чуть касаясь губами прелестной шейки…
– Что?
Она подставила ушко…
– То, что я придумал.
Лизнул это ушко…
– А ты хочешь, чтоб сбылось?
Откинула голову назад, залезла руками под его уже расстегнутую рубашку…
– Да…
Стал жадно целовать в шею.
…всю обцеловать, пуговицы долой, боже, задохнусь от желания…
– наш договор… скажи «я хочу»… сам скажи…