– Расскажи что-нибудь, я же тебя совсем не знаю, а ты меня – как облупленного. Несправедливо, не находишь?
Фиби перестала жевать.
– Хорошо, Даш. На самом деле, это наш дом, а не снятая вилла. Но то, что мы с папой его покидаем, это правда. Папа не возражает, чтобы я говорила тебе правду. Он только хочет сохранить инкогнито. Поэтому его фамилию и кто он, я сказать не могу, потому что обещала.
Вот же честное семейство, одобрительно подумал Андрей.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три. Представляешь, я родилась в один день с тобой, только ровно через двенадцать лет, здорово, правда? Я тоже крыса и скорпион!
– Значит, мы с тобой два скорпиона в одной банке. Это плохо.
– Почему?
– Потому что по закону естественного отбора очень скоро там останется один скорпион. – Он принялся за абрикос.
– Не обязательно. Это могут быть скорпионы из одной шайки, или отец и сын, или брат и сестра, или они вообще собирались пожениться, а их в банку!
– Резонно. В банке, кстати, тоже можно нормально "пожениться".
Она, наконец, засмеялась.
– Интересно, а ты помнишь день своего рождения, когда тебе исполнилось двенадцать?
– Ага, еще как помню! В тот день с утра я участвовал в соревновании по стрельбе – из арбалета, кстати – и не взял первый приз. Помню, ревел, как девчонка! С детства ненавижу и не умею проигрывать.
– Ахаха, я знаю! – засмеялась Фиби.
– А вечером – в порядке компенсации свыше, что ли – пришло известие, что мой пейзаж победил в конкурсе рисунков! Так что я запомнил этот день рожденья, угу. День поражения и победы одновременно.
– Это так удивительно!.. а в это время в Санкт-Петербурге рождалась маленькая девочка…
– А твои родители…
– Мой папа итальянец. Он приехал по делам фирмы в Россию и встретил маму, она была его переводчицей. Ну, обыкновенная история. Потом он уехал, а у мамы родилась я. Нет, ты не подумай, папа не отказывался от меня, правдами-неправдами передавал деньги, но пожениться они тогда не могли, а потом, когда стало можно… не успели. Мама умерла… Папа очень переживал за меня, забрал к себе во Флоренцию, дал хорошее образование, стал проводить со мной больше времени… ну, старался всячески утешить. Мы смотрели много русских фильмов – он с субтитрами, а я так. Однажды он показал мне фильм про студентов, угадай какой?
– «Хороший мальчик», к гадалке не ходи. – Абрикосовая косточка полетела в ближайшую напольную вазу, брошенная меткой рукой баскетболиста.
– Бинго!! – захлопала в ладоши Фиби. – Я как тебя увидела, в очках, с короткой стрижкой еще… все остальные мальчики в этом фильме – да и в последующих тоже – для меня перестали существовать. Любовь с первого кадра.
Она улыбнулась. Не было никакой неловкости в этом признании, как будто речь шла вообще не о присутствующих.
Хороший ход, подумал Андрей и кивнул, надо запомнить, пригодится для какой-нибудь роли.
– Кстати, очень киношный прием, не находишь?
Ну ни фига себе! Она что, телепат?!
– Мне тогда десять лет было, а тебе, значит, двадцать два… Ты уже во всю звездился!
– Ага, «звезда востока». Ненавидел это прозвище! Просто до жути выводило оно меня…
– Я знаю, – Фиби улыбнулась. – А теперь спокоен?
– А какой смысл раздражаться? Людей же этим не исправишь и не заставишь. Меня Евгений Витальич научил…
– Миронов?
– Ну да. Говорит, скажи себе просто «ну и что?». Попробовал – помогло. Причем, сразу, с первой же попытки! А как ты к нам в кино попала?
– Из-за тебя. Вернулась в Россию, поступила в университет, потом папа мне помог – познакомил с режиссером, у которого ты снимался тогда, и он меня взял на должность «принеси-подай». Вроде, у меня хорошо получалось, ну и пошло-поехало…
Они болтали о всяком-разном, пили вино и грызли орехи, и ему стремительно становилось как-то легко и беззаботно. В какой-то момент он вдруг заметил, что смотрит на нее, как… в общем, как на женщину. Она это тоже, кажется, заметила.
А ведь она мне нравится. Как я должен себя вести? Какие вопросы я должен себе задать в этой ситуации? А как же Ольга, так что ли? Нет, так вопрос не стоит, это же совсем другое – ответил он сам себе. – Совсем? ты уверен?.. И зачем она меня отпустила? Хотела проверить себя, поиграть в жмурки с самой собой? Или хотела, чтоб я переспал с другой – зачем? Чтобы сделать меня виноватым в том, что она меня разлюбила?..