— Вот чему я завидую… — Тяжко вздохнув, сказал как-то Джек, один из моих приятелей, вечно озабоченный поиском подружки. Своей репликой он нарушил долгое молчание, которое воцарилось из-за моей очередной нескончаемой тирады относительно какой-то из ролей, сыгранных Кеану.
— Чему? — Я была счастлива оттого, что кто-то, хоть раз поддержал диалог.
— А тому, что Кеану Ривзу, для того, чтобы подцепить любую, самую шикарную цыпочку, не надо делать вообще ничего. Ну, вообще! Просто подойти, посмотреть на нее вот так… — уставившись мне в глаза, он задрал вверх левую бровь и выпятил нижнюю губу. Выглядело это весьма театрально.
— И что? — Я нервно хохотнула и быстро отвела глаза.
— И сказать: детка, мне нет надобности представляться, не так ли? Ты и так видишь, что перед тобой Кеану Ривз! Пойдем-ка со мной! И она уже бежит. — Джек снова тяжко вздохнул и вперился взглядом в свою бутылку пива.
И вновь воцарилось задумчивое молчание. Они просто терпели меня, но терпение не бывает бесконечным.
И я отдавала себе в этом отчет, хотя поделать с собой ничего не могла: вышло так, что, сдерживая одну из своих маний, я мощно стимулировала другую.
Кеану мерещился мне на каждом шагу. Мысли о нем не выходили у меня из головы. Его лицо снилось мне по ночам, на мои глаза наворачивались слезы, стоило мне про себя прошептать его имя. Я ловила себя на том, что окидывала пристальным взглядом киоски с журналами, тщась разглядеть на какой-нибудь обложке его очертания. Я не могла смотреть дома фильмы с его участием, потому что руки мои начинали трястись, а к горлу подступал ком, едва я брала в руки видеодиск.
Из-за всего этого я перманентно находилась в полуистерическом состоянии.
Как-то вечером дошло до того, что я не поленилась и отправилась в библиотеку за тем, чтобы найти журнал с Кеану на обложке, который мне испортил покойный Нельсон. Я нашла тот журнал, и я украла его из библиотеки, запихнув себе под свитер.
ХХХ
Надо было что-то делать со своим настроением, со своим временем и со своими друзьями, у которых уже начиналась тихая истерика при любом упоминании о Кеану Ривзе.
Желая как-нибудь себя занять, отблагодарить своих друзей за уделяемое мне внимание, а заодно, задобрить их на будущее, я пригласила всех к себе на вечеринку, в четверг.
Понимая, что закупка продуктов и подготовка угощения станет для меня настоящим испытанием, я попросила помощи у младшего брата Клары — рыжего Эдди, смешливого паренька с живыми, зелеными глазами.
Этот мальчик был мне бесконечно симпатичен: не в пример болтливой Кларе, Эдди можно было доверить любой секрет, который из него не вытащить и клещами, и он всегда готов прийти на помощь, чем я беззастенчиво пользовалась, когда надо было забить гвоздь или починить унитаз. И еще, он искусно делал из бумаги разных трогательных зверюшек.
— Оригами! — С терпеливой улыбкой повторил Эдди, вручая мне милого бумажного журавлика. Как мы и договаривались, он стоял у двери моей квартиры в среду, ровно в семь, чтобы поехать со мной в супермаркет. Я была почти готова к выходу.
Один вид славного, открытого лица Эдди помог мне позабыть о перипетиях на работе и навязчивых мыслях о срыве, которые, ужас как замучили меня.
— Прости, Эдди. — Я виновато пожала плечами. — Никак не могу запомнить это название.
Он подмигнул своими блестящими, зелеными, как яблочные леденцы глазами, и сказал, что я могу не торопиться — он будет ждать меня внизу.
Пока мы ехали в магазин, Эдди рассказывал мне что-то очень интересное об азиатской мифологии. Я, к своему стыду, совсем не запомнила, что именно. Я поглядывала на него украдкой и чувствовала к нему мягкую, почти материнскую нежность: нелепая клетчатая рубашка равнодушного к мелочной суете, спутанные вихры увлеченного жизнью, взгляд с восторгом глядящего в лучезарное будущее, и большое, любящее, очень доброе сердце настоящего романтика. Ему всего двадцать.
Несказанно повезет какой-то юной девице, не такой идиотке как я.
С чем, все-таки, связано мое пристрастие? Рядом со мной, каждое мгновение моей жизни, ходят сотни таких вот Эдди, заслуживающих любви не меньше, чем звезды! А, может быть, даже больше. Почему такие как я, предпочитают восторженно смотреть только на единственное солнце, слепнув от его беспощадного сияния, вместо того, чтобы опустить взгляд на прохладную землю, где можно найти убежище под кронами многочисленных деревьев, зеленых, как сама надежда?