И я не остановилась. Непринужденно танцуя вокруг стола, я безостановочно забрасывала в рот все, что попадалось мне на глаза. Это происходило так естественно, так легко, что я совсем не задумывалась над тем, чего и сколько было уже мною поглощено.
Я опомнилась только когда очередное суши застряло у меня в горле только потому, что ни в желудке, ни в пищеводе уже не осталось места. И суши с креветкой запихнулось в меня только наполовину. Тело креветки пролезло мне в глотку, тогда как хвост продолжал торчать во рту. Я уже не могла вытащить креветку изо рта, но и проглотить суши тоже не представлялось возможным.
Вокруг меня пила, ела, танцевала, хохотала и веселилась целая толпа народа. На миг я люто возненавидела их всех за то, что не могу немедленно пойти в туалет и опорожнить свой желудок.
Я ненавидела их всех за то, что они заявились в мой дом, да еще притащили с собой свои треклятые закуски, из-за которых я умудрилась забыть о своем обещании.
Я ненавидела их за то, что под покровом праздника, который они с собой принесли, моя болезнь троянским конем пробралась ко мне и в очередной раз одолела меня. Воспользовалась тем, что мой разум спал, и захватила меня без боя, без сопротивления.
Я ненавидела их за то, что они не знали, как мне было плохо все минувшие дни, и еще за то, что возможно, завтра мне стало бы уже лучше, но это завтра теперь наступит не скоро.
Вмиг протрезвев, я металась по квартире, тщетно пытаясь решить, что же мне следовало делать.
В каждой комнате были чужие люди: в спальне, развалясь на моей постели, болтали модели, в кухне пьяные друзья Эдди плясали свой брэйк-данс, в кабинете философствовали Джулиан, Донни и какие-то мои соседи, а в туалете в унисон стонали, как я поняла, синеглазый Ди-джей и Мариэлла. Мариэллу можно было понять: Эллен был хорош собой, а виски на столе стояло очень много.
Но что делать мне?! Меня лихорадило оттого, что положение казалось безнадежным, так как уходить из моей квартиры никто еще не собирался.
В моей голове закопошились самые нелепые варианты: затолкать всех в гостиную и запереть там на ключ, пока я не закончу в туалете; попроситься в туалет к соседям; выбежать на улицу и, сделать это, спрятавшись в кустах; спрятаться на балконе и сделать это в пластиковый пакет! — Этот вариант показался мне самым унизительным.
Тем временем, мой желудок начал трещать по швам, сигнализируя мне об этом ноющей болью и одышкой. В квартире решить свою проблему я не могла. Попроситься к соседям было неприлично. К вящей радости, я вспомнила, что через дорогу от моего дома находился захудалый вьетнамский ресторан, который был открыт двадцать четыре часа в сутки.
Я схватила в прихожей свой плащ, пробормотала по поводу своего ухода что-то нечленораздельное Эдди и, перепрыгивая через три ступеньки, сломя голову бросилась туда, куда не заходила еще ни разу в жизни. В данную минуту, тот пустующий и тускло освещенный ресторанчик казался мне единственным пристанищем, где я обрету чудесное спасение и утерянный покой.
Чтобы воспользоваться туалетом, не привлекая к себе лишнего внимания, необходимо было что-то заказать. Я решила взять какую-нибудь закуску и отнести ее домой. Тогда мне не надо было бы никому объяснять, куда и зачем я ходила.
Ни одно из приведенных в меню названий, не было мне даже отдаленно знакомо. Я потела и злилась, так как не понимала ровным счетом ничего, ведь мои мысли были заняты только унитазом. На мою беду, весь обслуживающий персонал ресторана оказался чересчур услужливым и, преисполненные гордости за свою национальную кухню. Все, от уборщицы до поваров, сбежались ко мне, чтобы подробно разъяснить, что есть что в меню, и с чем его едят. Как на грех, меню было весьма емким.
Потеряв остатки терпения, я резко заявила, что возьму два блюда на их усмотрение, и тут же осведомилась о местонахождении туалета.
Я бросилась в указанном направлении с такой прытью, будто за мной гналась сама смерть.
Я и представить себе не могла, что туалет был отделен от кухни лишь тонкой перегородкой.
Когда опухшая, с колотящимся сердцем и воспаленными глазами, но опустошенная и умиротворенная, я распахнула дверь кабинки, то увидела, что весь персонал ресторана стоит напротив, выстроившись в шеренгу, и ждет от меня лишь знака чтобы прийти мне на помощь. Сначала бедные люди думали, что сами довели меня до дурноты своими навязчивыми разговорами, а через несколько минут моих сбивчивых объяснений, они почему-то решили, что я наркоманка. С каменными лицами они выдали мне упаковки с заказом, без единого слова отдали сдачу, и все демонстративно повернулись ко мне спиной.