Смотрю я на них и понимаю, что сестренка у меня родится вреднючая, зато любимая.
20 мая 1ХХХ года
Мама упала в обморок. Отец судорожно тряс доктора за плечи, пока тот не позеленел лицом и не признался, что роды могут угрожать жизни ока-сан, но та велела ему не говорить нам об этом. Все в ужасной растерянности.
В любом случае уже поздно что-либо предпринимать. Остается только молиться яматайским богам, чтобы с матушкой все было в порядке, потому что, если она умрет, сестренка проживет недолго. Отец возненавидит ее, а его дар – убьет.
10 июня 1ХХХ года
Роды начались на две недели раньше положенного. Меня не пустили в матушкину комнату, и я остался в коридоре вместе с бледным и дрожащим отцом, который прискакал домой в самый разгар рабочего дня. Впервые видел его в таком состоянии: казалось, он вот-вот сам упадет без сознания.
Звуки из комнаты доносились просто ужасные. Хуже всего было то, что я ничего не мог предпринять, просто стоял в коридоре, вцепившись в руку отца, и вслушивался в каждый шорох, как идиот.
Через семь часов все разрешилось.
Моя сестренка такая милая! Почти такая же красивая, как и мама.
19 июля 1ХХХ года
Жизнь понемногу налаживается. Матушка очень устает присматривать за Акеми. Мы пытались нанять кормилицу, но ни одна из них не устроила моего отца, поэтому, когда он возвращается домой с работу, уход за сестренкой ложится на его плечи.
Вечером матушка отдает спокойную Акеми в руки отца, и та начинает активно возмущаться таким поворотом дел. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб, а затем ухожу вслед за ока-сан. Недавно я научился играть на гуцине. Матушка говорит, что моя музыка помогает ей расслабиться.
Оглядываюсь последний раз. Извини, сестренка. В нашей семье, когда дело доходит до матушкиного внимания, каждый сам за себя.