Итак, Винс, просматривая бумаги на своем столе, с удовлетворением кивнул, увидев, что ему звонила Нона Робертс. Он набрал ее номер, назвал себя секретарше, и его сразу же соединили. Он нахмурился, слушая обеспокоенный голос Ноны. Она объяснила:
— Эрин Келли, молодая женщина, которую я уговорила ответить на несколько объявлений о знакомствах для своей телепередачи, пропала во вторник вечером. Эрин не могла так вот просто исчезнуть, если только она не оказалась жертвой несчастного случая, а то и чего похуже. Она не такой человек, я ручаюсь.
Винс взглянул на список дел. Сегодня утром все встречи должны состояться в здании ФБР. В час тридцать он должен быть в мэрии. Отменить ничего нельзя.
— В три часа подойдет? — спросил он Робертс. Положив трубку, он произнес: «Еще одна».
Нона позвонила Дарси и сообщила, что встреча с Винсом Д'Амброзио назначена на три часа. Она положила трубку. Минуту спустя к ней неожиданно зашел директор и единственный владелец кабельной телесети Хадсон Остин Хэмилтон.
Хэмилтон обладал ледяной саркастической манерой обращения, с которой его подчиненным приходилось, скрепя сердце, мириться. Ноне удалось уговорить его на документальную телепередачу, посвященную объявлениям о знакомствах, несмотря на то, что первоначальная реакция его была: «Да кому интересно, как какие-то неудачники пытаются найти друг друга?»
Она преодолела его упрямое нежелание, продемонстрировав кипы страниц объявлений о знакомствах из журналов и газет. «Это — социальное явление нашего общества, — доказывала она, — и эти объявления недешево обходятся. Обычная история. Юноша хочет познакомиться с девушкой. Пожилой солидный служащий хочет познакомиться с обеспеченной разведенной женщиной. Вопрос в том, находит ли сказочный принц свою спящую красавицу? Или это пустая трата времени, не говоря уже об унижении?»
Хэмилтон вынужден был признать, что в этом что-то есть. «В наше время, — заметил он, — люди знакомились в школе или колледже, или где-нибудь на вечеринках. Заводили избранный круг друзей и через них знакомились с другими, равными себе по положению в обществе». В свои шестьдесят лет Хэмилтон оставался все еще школьником и ужасным снобом. Тем не менее он в одиночку создал телекомпанию Хадсон. А его новаторские программы оказывали серьезную конкуренцию трем большим телесетям.
Когда он вошел в кабинет к Ноне, от него повеяло холодом. Хотя одет он был, как всегда, безупречно, Нона подумала, что Хэмилтон все-таки удивительно непривлекателен. Отличный покрой его дорогого костюма не мог полностью скрыть узкие плечи и располневшую талию. Редкие волосы были подкрашены в неестественный светло-пепельный цвет. Теплая улыбка лишь изредка появлялась на его лице, а сейчас тонкие губы казались одной почти невидимой линией. Светло-голубые глаза смотрели холодно. Он сразу приступил к делу.
— Нона, я сыт по горло этой вашей передачей. Мне кажется, в этом здании нет ни одного человека, который бы не давал объявлений или не отвечал на них. Все только и говорят об этом ad nauseam.[2] Либо немедленно завершайте программу, либо забудьте о ней.
Пришло время задобрить Хэмилтона или заинтриговать его. Нона выбрала второе.
— Я даже не представляла, насколько сенсационным может оказаться этот материал.
Она порылась в бумагах на своем столе и протянула Хэмилтону письмо от Винсента Д'Амброзио. Он читал, и брови его ползли вверх.
— Он будет здесь в три часа, — Ноне удалось справиться с комком в горле, — как видите, он считает, что в этом деле есть и другая сторона. У одной моей подруги, Эрин Келли, во вторник вечером было свидание по объявлению. Она пропала.
Профессиональный инстинкт переборол в нем раздражение.
— Думаете, тут есть связь?
Нона отвернулась, непроизвольно отметив, что цветок, который Дарси полила два дня назад, снова начал вянуть.
— Надеюсь, нет. Я не знаю.
— Поговорим после того, как вы встретитесь с этим парнем.
С отвращением Нона почувствовала, что у Хэмилтона потекли слюнки от предвкушения возможности сенсации, которую можно извлечь из факта исчезновения Эрин. Сделав над собой видимое усилие, он постарался сказать сочувственно:
— Может быть, с вашей подругой все в порядке. Не волнуйтесь.
Когда он вышел, в дверь просунула голову Конни Френдер, секретарша Ноны.
— Ты жива?
— Едва. — Нона попыталась улыбнуться. «Неужели мне когда-то был двадцать один год?» — подумала она. Конни была такой же юной, хорошенькой, умной, талантливой, как и Джоан Най, президент «Клуба Тю-тю», только чернокожей. Теперешней жене Мэта было двадцать два года. «А мне будет сорок один, — подумала Нона, — и ни козленка, ни ребенка. Приятная мысль». — Незамужняя черная женщина желает познакомиться со всяким, кто хотя бы дышит, — засмеялась Конни. — У меня целая пачка новых ответов от тех номеров, которым ты писала. Посмотришь?