Она повернула голову и устремила на Максима взгляд, полный обиды и недоумения. И он, вне себя от обрушившегося на него несчастья, обнял ее и привлек к своей груди. Бина снова заплакала, на этот раз тихо и жалобно. Максим гладил ее по спине и думал: «Говорят, горе надо выплакать. Но как быть мне, ведь не разрыдаешься же с ней за компанию…»
Так и сидели они рядышком, объединенные схожими переживаниями. Еще сегодня утром на работе Альбина называла Латышева на «вы» и по имени-отчеству – Максим Андреевич. А сейчас их сроднило горькое чувство утраты и разочарования, делая служебную субординацию данью ненужным условностям. Даже длительное общение накоротке не смогло бы сблизить их сильнее, чем эти минуты. Каждый из них вдруг понял, насколько тяжелее ему пришлось бы, окажись он один на один со своей бедой…
Глава 5
Мелодия «Тореадор, смелее в бой» прозвучала как гром среди ясного неба. И так же оглушительно. Венчик открыл глаза и обалдело потряс головой, прогоняя полусонную одурь. У него было ощущение, будто он, совершенно обессиленный, лежит на дне глубокой пропасти. Девушка в его объятиях даже не шевельнулась.
Сотовый не умолкал, и продюсер обреченно вздохнул. Судя по мелодии, звонили со студии. А раз он им зачем-то понадобился, надежды на то, что дадут отбой, не было никакой. Они бы до него и мертвого в могиле добрались.
Затаив дыхание, Венчик стал осторожно подниматься с кожаного дивана. Голая спина прилипла к подушкам, отлипла она не сразу и с чавкающим звуком, показавшимся ему очень громким. Он с испугом посмотрел на девушку, смутно вырисовывающуюся на темном фоне. Прикрытая от талии до середины бедра воздушными складками шифонового платья, она напоминала спящую нимфу. Во всяком случае, Венчику именно такое сравнение пришло на ум.
Нахмурившись, чтобы сосредоточиться, он встал на ковре и принялся озираться: откуда доносится бравурная музыка? Определить в потемках не удалось. Тогда, вздохнув, Венчик зажег настольную лампу.
– Черт! – выругался он, когда резкий белый свет залил все вокруг, и оглянулся на лежащую на диване девушку.
То ли от его возгласа, то ли от внезапно вспыхнувшего света она потянулась, провела рукой по глазам и, повернувшись, посмотрела в его сторону.
– Привет, – улыбнулся он ей.
Тина не ответила и медленно села. Поднесла пальцы к вискам и сосредоточенно свела брови, словно стараясь что-то припомнить. Затем глаза ее стали расширяться и в них появилось изумление, быстро сменившееся безмерным ужасом.
– Боже, что произошло? – прошептала она, глядя на Венчика.
Неожиданно он смутился. Раньше ему не задавали таких вопросов в подобных ситуациях. С его точки зрения, все было предельно ясно и требовало изъявления восторгов. Венчик неопределенно пожал плечами и не без облегчения принялся искать жизнерадостно вопящий мобильник. Он должен был находиться в кармане его пиджака. Оставалось лишь определить, где сам пиджак. Оказалось, под письменным столом.
– Слушай, Петрович, если что-то не шибко важное, может, созвонимся попозже? – предложил продюсер, выяснив, что звонит режиссер сериала, который запускался в производство. – Нет?.. Тогда поступай как знаешь… Да-да, разрешаю, пусть будет брюнетка, а не блондинка, раз не желает перекрашиваться. Господи, как хочется послать всех этих актрисулек куда подальше с их амбициями!.. Ах, не амбиции, а анекдоты. По роли умом не блещет, да еще и блондинка. Ладно, идет, пусть будет брюнетка. Пока, старик.
Венчик положил мобильник на стол и обернулся к дивану. Тина по-прежнему сидела на нем, только натянула платье до самого подбородка.
– Малышка, тебе холодно? – сочувственно спросил Венчик и шагнул к девушке.
Она отшатнулась, судорожно вцепившись в хлипкую ткань.
– Нет, не подходите, – придушенно произнесла Тина и пробормотала: – Господи, как же я могла?
– Что – могла?
Венчик по-прежнему ничего не понимал, а тут еще это обращение на «вы» после всего случившегося. И чувствовал он себя ничуть не увереннее, чем в тот момент, когда услышал первый вопрос Тины: «Боже, что произошло?» «Как же все было хорошо, пока я не включил свет, – подумал он. – Но это все равно пришлось бы сделать рано или поздно».
Он почему-то вспомнил, как впервые увидел Тину и чуть было не принял ее за свою жену Александру. Как-никак они приходились друг другу родственницами, да еще решили тогда нарочно подчеркнуть фамильное сходство. Когда-то он по-настоящему был увлечен Александрой. Но потом непостоянство, бывшее, наверное, у него в крови, толкнуло его на путь любовных интриг и интрижек. И каждый из супругов Венедиктовых зажил своей жизнью. Правда, при этом им удалось сохранить видимость семьи и искреннюю дружескую симпатию.