Я подошла к крану, налила воды в лейку и начала поливать мои растения. Когда умерла мама, я стала обладательницей каждого из ее цветов. Их было очень много, так что они заполнили всю мою квартиру, даже больше, чем в моем детстве. Несмотря на это я решила оставить их все; моя мама очень их любила, и значит, память о маме будет жить вместе с этими растениями. Я дошла до горшка с ромашками и осмотрела их. Моя мама любила ромашки, также как и маки, если судить по моему имени (примечание: Poppy с англ. Мак). Она всегда любила приговаривать: «Яркая, как ромашка, и очаровательная, как мак». Одна из ромашек завяла. Я выдернула ее. Мои мысли опять вернулись к Райану Старку и к бедному растению, что погибало в его кабинете. Я должна это исправить. Я не могу сидеть сложа руки и позволить ему умереть, мама так бы не поступила. Я почти выкинула ромашку, когда меня посетила идея. Я взяла один из лепестков и…
— Он меня ненавидит, он меня не ненавидит. Он меня ненавидит, он меня не ненавидит… — громко говорила я, отрывая очередной лепесток. Продолжала так, пока не приблизилась к последнему. И рассмеялась, когда закончила на фразе «он меня не ненавидит».
— Если бы, — пробормотала я, слыша громкий крик. Посмотрела на свой потолок. Лампочка опять раскачивалась, а значит, наверху соседи опять дрались. А это значит, что скоро здесь будет полиция, и наркоторговцы будут бегать по лестнице, чтобы спрятать свой товар, как только услышат сирены. Чудесно! Еще одна ночь в раю. Определенно нужно отсюда выбираться. Это чертово везение, что меня еще не ограбили, или того хуже. Я зашла в маленькую клетушку, что служила мне ванной, и начала чистить зубы. Я посмотрела на счета, которыми заклеила грязное окно. Вовсе не для того, чтобы о них помнить, а потому что застала своего стремного соседа за подглядыванием. У меня не было штор, поэтому использовала, что было — пачку счетов от банка и больницы, которые продолжали приходить. По крайней мере, для этого они и пригодились. Я прополоскала рот, сплюнула, а потом причесалась.
Затем подошла к своему зеркалу, разделась и посмотрела на себя. Мои розовые хлопковые трусики определенно не сочетались с лифчиком, собственно я не из тех, кто на этом помешан. Провела руками по своему животу и немного стянула трусики, оголив злополучную татуировку на бедре. Там было написано «on». Я вздохнула. Не самое лучшее воспоминание. В старшей школе я думала, что была влюблена в Леона (примечание: Leon). И мы помчались в тату салон, чтобы сделать парные татуировки в виде наших имен, а спустя три недели расстались. Я пыталась свести татуировку, но было так чертовски больно, что я вытерпела лишь удаление двух букв «L» и «e». И теперь на моем бедре будто бы инструкция к действию (примечание: «on» — завести, включить). Один из парней предложил добавить слово «turned» перед «on». Получилось бы в переводе с английского «возбуждена». В тот момент его комментарий свел все мое возбуждение на нет, и я отправила его собирать свои вещи.
Я пересекла комнату и забралась на кровать. Моя квартира была настолько маленькой, что гостиная, столовая и спальня находились в одной комнате. Была маленькая полка, на которой стояла микроволновка, под ней стоял небольшой холодильник, что и называлось кухней, а потом была маленькая ванная с душевой, в которой не было напора воды.
Я попыталась расслабиться на маленькой скрипучей кровати, но это было нелегко, особенно когда я неожиданно подумала о взгляде, что подарил мне Райан, когда намазывал мое колено…
Я знала этот взгляд, но парни, которые так на меня смотрели, были из тех, что тусили в дешевых барах или на барахолках, и до сих пор жили со своими мамами. А такой мужчина, как Райан Старк, никогда еще на меня так не смотрел.
Я хихикнула. Скорее всего, я себе все придумала. Он определенно меня ненавидит. Или нет? Я не могла понять. Он обработал мои ссадины, вытащил колючки, что было очень заботливо, но это сменилось раздражительностью, что ввело меня в ступор. Я посмотрела на часы, висящие на стене. Пора спать, а то мой начальник приедет через пару часов.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Райан
Пока ехал за Дорис, он нервничал, что было для него непривычно. Возможно, это связано с тем, что он встал в полпятого утра после напряженного графика работы и подробного эротического сна о Дорис. Мужчина не мог вспомнить, когда в последний раз ему снились подобные сны, может, когда был подростком, но, вот! Он ему приснился, и это чертовски неправильно и неудобно, и…
Горячо!
Его нервозность достигла пика, когда Райан подъехал к ее дому, и увидел девушку сидящей на крыльце. Сегодня она была отличным образцом некрасивой одежды. На ней была странная фиолетовая блузка с кружевами, которая была, ему неловко говорить, но… отвратительной. Просто ужасной. Одна из самых худших вещей, что доводилось ему видеть за последнее время. Его мама носила что-то подобное в восьмидесятых, когда еще делали пышные прически. В то время такая одежда считалась очень женственной, но сейчас что-то подобное… Нет. Просто нет!