И тут я понимаю причину…
Чёрт!
Не успеваю подхватить со стойки выложенное на неё барахлишко, как Митя уже вцепившись пальцами в тетрадь, которая сегодня была со мной на каждом из уроков, весело присвистывает, а затем начинает… ну, да… ржать. А что ещё ему делать?
Хочется влепить себе пощёчину за тупость.
– Кристина Маркова! – объявляет выразительно, прочитав моё имя на обложке. – Ученица 11 «А» класса!.. Подожди… это шутка, да?
– Отдай! – вскакиваю со стула и пытаюсь выхватить у него эту злополучную тетрадь. – Отдай, сказала!
Митя поднимает руку ещё выше, так что мне не дотянуться, и никак не может избавиться от этого противнейшего, глумливого смеха:
– Так ты школьница, что ли? – Оглядывает меня с ног до головы и ещё громче смеяться начинает. – Стоп-стоп… так это я тут перед школьницей распинался?
Складываю руки на груди и яростно сдуваю прядь волос, упавшую на лицо:
– Не заметила, чтобы ты тут распинался!
– Алина! – кивает на растерявшуюся девушку за прилавком. – Прячь пиво, Алина! У нас тут малолетняя алкоголичка нарисовалась!
– Я не алкоголичка! – сжимаю кулаки, вытягивая руки по швам.
– Да-а? – Митя выразительно выгибает брови. – А кто это у нас тут виски требовал, а? А кто это у нас тут книгу жалоб просил? Не одна ли маленькая, наглая школьница случайно, м?.. Уж очень на тебя похожая!
Замечаю, что не только этот придурок и Алина с меня глаз не сводят, но и немногочисленные посетили глазами хлопать не ленятся и, откровенно посмеиваясь, переговариваются между собой.
– Мне помочь тебе выйти, или сама справишься? – с громким хлопком моя тетрадь падает на стойку и некоторое время я пялюсь исключительно на неё, будто это как-то поможет избежать позора.
В Штатах подделать документы – сущий пустяк, так что с посещением клубов после двенадцати, да и с покупкой алкоголя у меня никогда проблем не было. Да и я в принципе пью редко – балуюсь за компанию скорее, но кто бы мог подумать, что желание напиться вдребезги, впервые в жизни и с большого горя у меня появится именно в России, и именно в баре, где работают идиоты, вроде этого!
Вновь расплакаться хочется.
«Только попробуй и точно получишь пощёчину», – угрожаю себе мысленно.
– Митя, хватит, – на удивление строгий голос Алины, заставляет меня поднять на девушку взгляд. – Она ещё маленькая, перестань.
– Маленькие не заказывают виски в двенадцать дня, – отвечает ей Митя, складывает руки на груди и тяжело вздыхает. – Ладно, Алина права. Давай, забирай свои вещи и иди домой, уроки делай.
– И вот он снова включил режим «милого парня»! – раздражённо выпаливаю.
– Ты – ребёнок, так что я признаю, что погорячился.
Хватаю сумочку со стула, не глядя запихиваю в неё тетрадь и пудреницу, с гордым видом распрямляю плечи и бросаю на этого слепого идиота высокомерный взгляд.
– Ребёнок? – расслабленно усмехаюсь. – Где ты видел ребёнка с такой фигурой и третьим размером груди?
Кто-то из посетителей громко смеётся с моей реплики, и я точно знаю, что в этот раз в дураках осталась не я. Только кто-то вроде этого Мити взглянув на то, как я выгляжу, может сравнить меня с ребёнком.
– Хм, – беззвучно усмехается, кривя губы в повеселённой ухмылочке. – Я знал, что ты это скажешь.
– О, правда?.. – улыбаюсь шире. – Тогда это доказывает, что ты пялился на мою грудь.
Больше не собираясь продолжать эту глупую дискуссию, второй раз за этот паршивый день стучу каблуками к выходу, как вслед доносится:
– Зубная паста!
– Что, прости?
Смотрит вслед и улыбается странной глупой улыбочкой:
– Перманентный маркер… смывается зубной пастой.
***
Вся моя жизнь полетела к чертям. У меня не осталось ничего, что было мне дорого. Любимые люди предали меня. Мама стала плаксивым ребёнком, а я вынуждена быть взрослым, который её утешает. Это сложно… Боже, это так сложно – держаться, быть сильной, не сломаться пополам, не упасть духом и продолжать жить, улыбаться, делать вид, что ничего страшного не случилось. Что всё наладится, вернётся на свои круги, и жизнь моя станет прежней…
Как сильно я должна верить в то, что всё станет прежним?.. Станет ли?..
Как сильно нужно желать, чтобы отец, в котором я души не чаяла, вернулся, прижал к груди и ласково назвал меня своим котёнком. Как сильно нужно молиться, чтобы мама перестала лить слёзы по ночам, просыпаться с кругами под воспалёнными глазами и пачками пить успокоительное?.. Как сильно я должна сдерживать себя, чтобы не срываться на других просто потому, что мне всё осточертело! Как перестать превращаться в бездушную стерву, если у меня… если в этом мире у меня никого не осталось! Нет никого рядом!