С тех пор я вёл себя как благоразумный и взрослый, я даже пришёл к ней домой, чтобы извиниться, верил – этого будет достаточно, чтобы обозначить свою позицию и заключить мирное соглашение. Идиота кусок… Решил, что мы можем стать друзьями. Помню, как Крис смеялась с этого, как с несусветной глупости. Потому что Крис была честна с собой до конца, честна с нами обоими, она-то знала… никакой дружбой здесь и не пахнет.
Она подтвердила это тем, что первая меня поцеловала. Невесомо, едва коснувшись губами… А я не ответил. Чёрт, внутри меня всё взорвалось от эмоций, заныло и застонало от желания прижать Крис к себе, поцеловать в ответ – по-настоящему, страстно, глубоко, узнать её вкус, ласкать её, изучить каждый изгиб её тела, каждую впадинку, но… я отреагировал на её признание так, словно отмахнулся от назойливого комара.
Она сбежала. А я не пошёл за ней. Хотел, чёрт! Но не мог себе позволить эту слабость! Не мог…
Разбил о пол один из мониторов в студии, решил, что станет легче, но хрен там… стало ещё хуже. Я стал жалок. Омерзителен самому себе. И я всё ещё должен был держать непроницаемое лицо перед всем миром, перед Крис… чтобы не выдать больных, не имеющих права на существование чувств, что испытывал к школьнице.
А потом увидел её у двери в свою квартиру. Она сидела на чемодане и смотрела на меня полными слёз глазами.
Поклялся себе, что заканчиваю с этой дерьмовой работой! Позвонил людям её отца, сказал, что не собираюсь оставлять Крис в своей квартире, но, проклятие, будто бы только и ждал их разрешения на это. Больше всего на свете я хотел, чтобы Крис осталась. Чтобы спала в моей кровати, чтобы я знал, где она, что делает, что с ней происходит, что она в безопасности здесь – рядом со мной! Потому что я придушу любого, кто ещё хоть раз посмеет обидеть эту девушку, но… наверное, в первую очередь, мне нужно было придушить самого себя.
Потому что я снова сорвался.
Я был недостоин взгляда, которым Кристина на меня смотрела, я не говорил ей правды об её отце и работе, что он мне поручил, но желание коснуться её, прижать к себе вновь взяло верх, пошло на поводу у эгоизма.
Когда она коснулась меня своими тёплыми ладошкам, я понял, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного… Это было нежно, трепетно и в то же время похоже на то самое торнадо, с которым я сравнивал Крис… она будоражила во мне все нервные окончания одним простым прикосновением. На глаза падала пелена, а рассудок отключался от сладковатого аромата её тела, её волос…
В ту ночь, когда обнимал её в тёмной студии, я принял решение быть честным с этой девушкой, но тем самым возводил новую стену защиты для самого себя: я сказал, что люблю Алину, и решил познакомить Кристину с Егором.
Боялся, что для Крис это станет новым ударом, но… боже, клянусь, эта девушка в один миг разрушила все мои стереотипы о глупой семнадцатилетней школьнице, когда приняла эту новость с достоинством. Поверить не могу – она поняла меня, разделила мои стремления, не без горечи, нет, не без печали в глазах, но Крис вновь удивила меня тем, как спокойно приняла мой рассказ.
Я знал, почему она захотела сбежать. Собрала чемодан и звонила Жене с просьбой приютить её на ночь.
В первую очередь Крис хотела сбежать от самой себя. Думаю, ей стало невыносимо чувствовать себя монстром, желающим разрушить семью, которой мы с Алиной и Егором в скором времени должны были стать.
Я не отпустил её. И я ни разу не пожалел об этом. Потому что и я, и Крис уже к этому времени понимали, что у нас есть «сейчас», а «завтра» уже не будет. И если бы она не остановила меня в ту ночь, если бы не поступила невероятно и не по годам мудро, я бы пошёл до конца. Жалел бы потом?.. Нет. Жалела бы Крис?.. Жалела бы… потому что займись мы с ней любовью в ту ночь, вероятнее всего я бы изменил своё решение. Я бы выпустил всех своих демонов разом, забыл, что такое честь и достоинство, послал бы весь мир к чёрту и сделал всё возможное, чтобы быть рядом с самой желанной девушкой на свете.
Крис меня остановила от падения в эту пропасть. И не придумано таких слов, чтобы описать ей всю мою благодарность. Если бы моя девочка не сделала этого тогда… возможно, у Егора бы сейчас никого не осталось. А я проклинал бы себя за это до конца своих дней, и не было бы счастья больше.
Алина. Думаете, я не знал, что она изменяет мне с Ромой?.. Нет, по правде я слепо верил этой женщине до последнего, и увидел, как Рома зажимает её в подсобке только за несколько дней до свадьбы, но я не стал устраивать сцену. Да и зачем?.. Увиденное в лишний раз убедило меня в том, что единственное тёплое чувство, что я испытываю к Алине связано с тем, что она мать Егора, – не больше. Мне не было больно, не было обидно, но и легче не стало, ведь я планировал связать свою жизнь с той ещё шлюхой.