Это… всё это – не мой мир. Моего мира не стало. Он рухнул.
Люди могут думать обо мне всё, что угодно, считать сукой, тупой американской девкой, разбалованной папочкиной дочкой… мне всё равно. Люди завистливы, даже если никогда не признаются в этом вслух – так все мы устроены. И у меня нет сил и желания доказывать кому-то свою позицию, оправдывать себя, или же пытаться подстроиться под них… Им не понять, что Маугли, выросшему в джунглях, чужд цивилизованный мир. Ребёнку, родившемуся с золотой ложкой во рту и в одну минуту ставшему нищим, не просто сложно оказаться в новом, чужом для него мире – ему страшно. Ему очень… очень страшно.
Но кого это волнует?
Их не волную я.
А меня не волнуют они. И не имеет значения: гордость это, или простая дурость. И не имеет значения: кто из нас Маугли, а кто ребёнок с золотой ложкой.
Одно я знаю точно – предают все.
Проще быть одному.
***
Два часа спустя
– Эээээй, тыыыыы… – воплю протяжно, с трудом шевеля заплетающимся и странно онемевшим языком.
А почему мой язык вообще онемел, а?!
– Слышшшшь?! К тебе обращаюссссь! Выскочаааа-аауууу! – с демонстративным возмущением захлопываю за собой дверь «Клевера», круто разворачиваюсь на каблуках и по странным причинам едва не теряю равновесие. – Чёэт… увасполы…такиескользике-е-е-е-а-а?..
В глазах плывёт, но я не пьяная! Не-е-е-т! Я просто… просто слегка навеселе! Вот… нет, не пьяная я. Точно говорю!
– Тыыыы! – нахожу взглядом зелёную рубашку в клетку у барной стойки и резко указываю пальцем на её владельца – ну, для пущего эффекта вроде как. – А ну-ка верни мой телефоооооон!
– Я же сказал: вернётся, – слышу фырканье в ответ и целенаправленно двигаюсь к стойке.
– Мить, она пьяная, не горячись.
– Не лезь, Алин.
– Это кто здесь пьяный, ааааа?!..
Физиономия выскочки плавает из стороны в сторону и троится. Трижды с силой моргаю, но она всё равно почему-то плавает! И троится! Что за фигня?
– Теле… фон! – требую, протягивая раскрытую ладонь. – Живоооо!
– Ты сама его здесь забыла, – плавающая физиономия оказывается над моим личиком, и укачивать начинает ещё сильнее. – А теперь заявляешься сюда пьяная в стельку, орёшь как ненормальная и пугаешь посетителей? – шипит недовольно.
Вот же зануда какая! Шипит! Да на меня!
– Сколько тебе? Семнадцать? – плавающие из стороны в сторону глаза придирчиво сужаются. – Не рано так напиваться?
– Мнепчтивосемндацать…
– Что?
Взмахиваю руками, так что – ХА! – этому татуированному упырю приходится выгнуть спину, чтобы по морде не получить. Хаха!
– Чё эт он режим «мамаши», что ли включил? – Звонко и, конечно же, не по-идиотски смеюсь. Я ведь не идиотка! – Упс! Прости, я сказала это вслух?
– Митя, уведи её отсюда.
– Эт кто ща сказал? – перевожу расплывчатый взгляд на белое пятно, маячащее за спиной выскочки. – О! Камерон… приветик.
– Пойдём со мной, Кристина. Я помогу тебе умыться.
– Убери руки от меня, Камерон! Я не твоя фанатка! Тааак… телефон мой гдеее?
Всё… доплавались… вообще ничего не вижу. Всё какое-то мутное, тёмное, размытое… Где я, а? Что происходит?
– Дай телефон, Алин, я позвоню её родителям!
– Дерзай. Спросишь заодно, где моего папуличку носит! – удаётся вскрикнуть, и в глазах ещё темнее становится.
– Здесь есть номер твоей мамы. Я звоню ей, либо звоню в полицию.
– В полицию, однозначно. Ик! Пр-р-ридурок.
– Митя?
– Алин, я сказал: разберусь! Работай.
– Митя?!
– Да что?!
– ЛОВИ ЕЁ, МИТЯ!
Бах.
«А кто выключил свет?»
Глава 4
– Мммммм… – мычу страдальчески, набрасываю на голову одеяло, так что только пятки остаются торчать, и мычу снова: – Ммммммммм…
Как же плохо-то… Мммммм… Голова болииииит… Во рту сухо, как в пустыне Сахара, и будто песок по глотке скребёт, когда сглотнуть пытаюсь.
– С добрым утром! – намеренно громко объявляет моя великодушная мать и видимо прикладывает все усилия для того, чтобы отдёрнуть шторы максимально шумно.
– Блииин… ТИШЕ, А?!.. – и от собственного крика теперь умереть хочется.
– Божееее… дай мне просто умереть…
– А нечего было пить столько! – Слышу недовольное цоканье, и голос мамы звучит ближе. Слишком… слишком близко!
– Уйди из моего личного пространстваааа… – хриплю демоническим басом.
– У тебя пять минут на то, чтобы принять душ, позавтракать и отправиться в школу. Понятно, Крис?
– Никакого завтрака, – вновь сглотнуть пытаюсь, прогоняя подкатывающую к горлу тошноту.
– Кристина! – строго начинает мама и тут же никнет… – Блин! Ну кто просил тебя так напиваться, а? Сколько раз говорила: знай меру! Если бы отец увидел тебя в таком состоянии…