— Ты?! Профсоюзный деятель?! Да что же ты там делаешь? — Яков Ефимович по привычке нервно дергал сдвинутую набок черную бабочку, уставясь на Зоряну своими светлыми выпученными глазами. Для него, конечно, не существовало более интересного и полезного дела на земле, чем театр. — Инженер, завком!.. Да каждый нормальный человек может этим заниматься. А у тебя — талант. Понимаешь? Вот в нашем оперном театре трое таких, как ты. Один — бывший геолог, уже народный Союза. Дивный баритон. Второй — тенор. Уникальный драматический тенор. А был шахтером. Третий тоже инженер-подводник. Но какой бас!.. Словом, тебе нужно оставаться здесь. Я все устрою. Пойдешь в театральный институт…
— Что вы, Яков Ефимович. Мне и одного института хватит. Только в этом году закончила и — опять впрягаться?.. Так и замуж некогда будет выйти. — Зоряна утомленно откинулась на спинку кресла. — Нет, серьезно. Я по-прежнему одна.
— А вы разве… Разве вы поссорились с Андреем? Я был уверен…
— Ах, оставьте, дорогой Яков Ефимович! — голос ее вдруг задрожал.
— И Андрей не знает, что ты здесь?
— Да ведь он слишком занят… Зачем напоминать о себе?.. А потом, мне еще надо выкроить время и заглянуть в проектный институт. Думаем строить в Подольске такой же Дворец культуры, как у вас, и хотелось бы, чтобы архитекторы побывали на месте, учли, так сказать, природный интерьер — озеро, парк…
Яков Ефимович слушал ее, улыбаясь своим мыслям. Кто поймет этих женщин? Думают одно, говорят другое, делают третье… Потом он что-то вспомнил, схватился за голову.
— Подожди минутку! Я сейчас! — и выбежал в коридор.
В кабинете директора никого не было, и Яков Ефимович набрал телефон Батуры.
— Андрей, дорогой… немедленно приезжай!.. Слышишь? Немедленно!..
Когда он вернулся, Зоряна стояла перед зеркалом и медленно расчесывала гребешком мягкие, спадающие на плечи каштановые волосы. Услышав шаги, она обернулась.
— Ну, так что сказать моим кружковцам?
— Я их сама обязательно всех увижу.
— А что передать Батуре?
— Что он мог бы… если бы хотел… А впрочем, ничего не надо передавать.
— Да, ты гордая, — засмеялся Яков Ефимович. — Он, кажется, тоже…
— Теперь это все равно.
— Зорянка, врешь ведь!
— Может, и вру.
— А кому, себе?
— Может, и себе… все равно… До свидания! — Она со стуком закрыла дверь, не хотела, чтобы видели ее слезы.
На улице стало легче. Медленно брела вдоль тенистой аллеи, сбегавшей вниз. Один за другим вспыхивали огни на улицах, в окнах Домов…
Черная «Волга» остановилась у обочины, водитель в темных очках и светлом берете, не снимая правой руки с баранки, приоткрыл дверцу.
— Зоряна, куда подвезти вас на этот раз — к общежитию или к гостинице «Метро»?
— Андрей… — прошептала она, чувствуя, как дрогнуло сердце.
— Садись, Зорька, я за тобой. Поедем к нам. Мама давно хочет познакомиться с тобой. Я ведь уже обещал однажды привезти тебя, да не застал дома.
— Так это ты был недавно? Соседка мне говорила: такой представительный… Походил вокруг дома… А я укатила в командировку.
— Да, это я искал тебя.
В ее глазах огни улицы расплылись острыми лучами, как будто звезды разбились на мелкие золотистые осколки…
— Ты плачешь, Зоряна?..
— Нет, я так… рада!.. Я тебя так ждала!..
— Вот мы и встретились. Ну, так поехали к нам?
— Постой… Дай опомниться.
— Тогда начнем сначала. Когда-то я приглашал тебя за город…
— Но в тот раз у тебя не было машины, — овладев собой, пошутила она, — Ты что, выдвинулся?
— Как видишь, — в тон ей ответил он. — Довоевался до того, что самого сделали редактором…
…От костра пахло дымком. Потрескивали сухие сучья, багрово сверкали, раздуваемые ветром. Вспыхивая, огонь выхватывал с одной стороны лесную посадку, с другой — стену пшеничного поля. Колос уже наливался упругостью — предвещал богатый урожай.
Зоряна отошла от костра в степь. Решила нарвать наугад полевых цветов. Каким получится этот ночной букет?
Возвращалась с цветами и думала: «Знает ли Андрей, какой он? Хотела бы сказать ему: «Твои глаза видят все, ты все понимаешь, все можешь. До всего тебе есть дело, ибо все вокруг — твое. Руки у тебя — большие, сильные, твоя широкая грудь — крепкая, стойкая. Ты — жадный. Тебе много нужно — простора, добра, любви… Ты хочешь весь мир охватить, всех наделить теплом. Ты знаешь вкус добра и оттого умеешь ненавидеть и бороться… Я люблю тебя таким!»
Зоряна приблизилась к Андрею.
— Светает, — молвила тихо.
Он взял ее за руки: