— Здравствуй…
— Видишь, небо, кажется, проясняется…
Он привлек ее к себе, поцеловал.
Шли, прижавшись друг к другу. Роса холодила ноги. И казалось, что, кроме них, больше никого нет на свете. Только небо, тишина, степь. И они вдвоем.
— Куда мы идем? — спросила она, хотя ей было все равно куда идти. Только бы чувствовать тепло его руки.
— Вон к той золотистой полоске над землей, Зоряна. Там начинается рассвет.
Авторизованный перевод Б. Турганова.
РАССКАЗЫ
Авторизованный перевод Б. Турганова.
МАРТ — МЕСЯЦ ПЕРЕМЕН
Лучше всего бывает осенью. Когда с расшатанного неба на дома и улицы городка стремглав валятся холодные ветры, когда они пронизывают и очищают все закоулки, распинают деревья, подхватывают с земли охапки сухой листвы и несут, несут неведомо куда… Прохожие не задерживаются на улицах, не присматриваются друг к другу — плотнее завернувшись в плащи или пальто, прячут в воротники лица и спешат проскользнуть в дом…
В такие дни София медленно выходит из своего почтового отделения, медленно идет по тротуару. Подставляет лицо ветру, расстегивает плащ — тугой ветер окатывает тело, щекочет прядями волос за ушами. И словно бы что-то гаснет в ней. Словно бы этот холодный ветер выдувает из ее души нестерпимую жажду, мучительную тревогу, которая рождалась в ней весной и бунтовала все лето.
В нагих силуэтах почернелых деревьев звучит просветленная печаль. Когда ветер слабеет, стоят они притихшие и смотрят в ясное небо осени с детским доверием и тихой невинностью. От этого Софии становится как-то легко. Чувствует, что она не одна в своей печали, что одиночества, в сущности, не существует…
Тогда она возвращается домой. Уверенно подходит к своему парадному. Не боится, что к подъезду нужно пройти сквозь два ряда скамеек у самого входа, где по целым дням, точно на вахте, восседают соседки: пенсионерки, которые год за годом — в будни и в праздник, в мороз и зной — не покидают своих постов; старые бабки, дворничихи, весь свой бесконечный досуг убивающие здесь, на скамейках у дома… Этот женский клуб благосклонно встречает всех, кто возвращается с работы, провожает тех, кто уходит в вечернюю смену, или в школу, или в кино. Здесь все известно: кто из соседей куда пошел и когда возвратился; к кому нынче придут гости и чем их будут угощать — ведь еще днем на весь коридор пахло холодцом, а к вечеру понесли из гастронома торт и шампанское; известно, кто какую обновку справил и к лицу ли она. И конечно же, так же было известно все, что касалось Софии, хотя она ни разу не останавливалась и не заговаривала с этими женщинами. Ограничиваясь приветствием, торопливо пробегала, стараясь поскорее миновать нацеленные на нее взгляды. Но это не спасало. Она знала это. Оттого боялась подходить к парадной двери, предпочитала долго кружить возле дома, вплоть до сумерек, чтобы затем прошмыгнуть сквозь ряды назойливых, любопытных глаз.
Нет, осенью она не боялась устало подойти к своей двери и спокойно открыть ее, не пряча глаз и не задерживая дыхания. Осенью все в порядке. А еще лучше зимой. Когда ветры успокоятся, а снежная белизна, морозная прозрачность окончательно покорят этот небольшой городок… А может, все это ей кажется так потому, что на переговорном пункте, у ее окошечка, уменьшится или вовсе исчезнет нетерпеливая и беспокойная очередь курортников, а если и останутся посетители, так это будут пожилые покладистые люди, в основном мужчины, которым некуда девать время и которые готовы переброситься словцом и с нею, темноглазой смуглой телефонисткой Соней.
— Как там нынче на ваших магнитных магистралях?..
— Вы никогда не бывали в Мурманске? Вроде бы я где-то уже видел вас…
— Пожалуйста, мне порт. Если можно, поскорее. Траулеры уже должны вернуться. Там сын…
— У вас всегда такая мягкая зима?..
Отвечать приходилось на самые диковинные вопросы. И казалось ей, что эти обрюзгшие, мешковатые, облысевшие мужчины, приезжающие сюда пить целебную воду, чем-то похожи на ее семилетнего Юрика, которому до всего есть дело и все сплошь интересно. Только спрашивают они лениво, вяло, больше для приличия и, должно быть, не слушают ее ответов — тоже неохотных и автоматически любезных… А бывают и своего рода ухаживатели. На таких она просто не обращала внимания.
— Почему у, вас такие грустные глаза? Послушайте, зачем вы тут сидите? Поехали бы с нами, на стройку. Ей-богу, не пожалеете. Да вы себе просто цены не знаете! Едем?