А очередь не уменьшалась.
— А я и не знал, София, что у вас такая адская работа, — услышала совсем рядом приятный знакомый голос. Подняла глаза — у окошечка стоял директор книжного магазина Яков Алексеевич. — Добрый вечер, Соня. Одессу заказать можно? — Худощавое удлиненное лицо его светилось доброжелательством. На лбу разгладились глубокие морщины, возле губ, в тугих, глубоких бороздках, вздрагивала улыбка.
— Одессу? Только для вас персонально, Яков Алексеевич! — блеснула ему карим глазом. — Вот тут запишите номер телефона… — подала бланк. Следила, как он долго и неуклюже выписывал одесский телефон, как губы растягивались в светлой улыбке, которую он не в силах был погасить…
— Сыну звоню! Что-то давно не давал о себе знать, мы волнуемся.
А сам смотрит на нее, а не на бланк, который нужно заполнить, с удивлением замечает, какая она особенная, приподнятая, и какие руки у нее — маняще-плавные, и в глазах золотые блестки мерцают, и в голосе столько неги…
Хоть он рассказывал про сына, который учится в финансово-экономическом техникуме, но сам услышал что-то странное внутри, что внезапно шевельнулось в нем… София поняла этот глубокий взгляд и, выйдя после работы на улицу и подставив лицо теплым весенним лучам, совсем не удивилась, что Яков Алексеевич попался ей на дороге.
Впервые она присмотрелась к нему по-иному и осталась довольна: высокого роста, худощавый, слегка сутулится. На плечах красиво лежало хорошо сшитое пальто с черным каракулем. Под ондатровой шапкой глядели на нее светловато-серые глаза, отчего строгое, сухое лицо казалось моложавым. В зубах сигаретка, и это ему удобно, он старается скрыть за нею дрожь улыбки на губах.
— Я кое-что прихватил с собой. На ужин. — Глубокий сухой кашель курильщика. — Если вы не возражаете, конечно.
С ним поужинать? Нет, она не возражала. Но… Он не приглашает ни в кафе, ни в ресторан, он держит этот ужин у себя в портфеле. Значит, она должна пригласить к себе. Ведь она — женщина-одиночка. Какое ей дело до соседок, которые по целым дням греют плечи на скамейках и обшаривают глазами каждого, кто пройдет мимо них… А Юрик ее уже пришел из школы, разогрел обед, поел и теперь сидит за книжками или малюет цветными карандашами женские фигуры в альбоме, под которыми еще неумелыми пальцами подписывает: «Моя мама»…
— Конечно… Не возражаю, — наконец проговорила она тихо. В небе плыли журавлиные стаи. Птицы летят к своим заветным жилищам, чтобы свить гнезда и выкормить детей. И чтобы новые журавлиные стаи следующей весной рассекли крыльями небо… «Летим с нами! Ну, что же ты?» — слышалось в их курлыканье.
Солнце поднималось все выше и нежило землю теплом и травами. А сердце Софьи нет-нет и съежится морозно, потому что знала — краденое тепло грело ее. Не верила, будто жена ему чужая, будто дома его не понимают, будто только возле нее, только с нею чувствует себя Яков Алексеевич человеком… Но пусть все остается так, как есть… Ничего больше ей не нужно от него… Нет, нет, все прекрасно! Она — счастливая женщина, потому что рядом — осчастливленный ею мужчина. Он не бросал попусту слов про грусть в глазах… Как те веселые молодые строители… Был по обыкновению приветлив и молчалив.
Так повелось уже, что Яков Алексеевич приходил «с ужином» раз в неделю, среди белого дня, когда она работала во вторую смену, — по праздникам и обычным выходным приходить не мог — обязан быть дома и свидетельствовать этим семейное благополучие. Приходя, обязательно приносил бутылку сухого вина. Она накрывала на стол. Готовила к его приходу жареное мясо или рыбу, салаты из парниковых, еще слишком дорогих овощей. Добывала в ресторане изысканные закуски — икру, крабов, паштеты… Садилась напротив него, упершись руками в подбородок, смотрела, как он все весьма охотно запихивал в себя, щедро запивая вином; как возбужденно размахивает руками, подкрепляя свой оживленный рассказ…
Она любовно смотрела на него, иногда отпивала из своего бокала маленький глоток, думая о том, чтобы ему хватило на весь вечер одной бутылки. К закускам не прикасалась… Все остатки этой трапезы бережно прятала холодильник — для Юрика…
Но однажды Яков Алексеевич не пришел. Она заволновалась. Возвращаясь с работы, зашла в книжный магазин. Ведь ей так нужно было повидаться с ним! У нее два выходных дня, она предложит устроить прогулку за город и там, среди первозданной природы, может быть в горах, хочет посоветоваться с ним…