Отчаянно нажала на звонок и звонила не переставая… Костя со страхом смотрит на нее. Не может слова выдавить. Она гневно оттолкнула его и, яростно дыша, с шапкой Анатолия ворвалась в комнату.
Он стоял посреди шумной компании, счастливо улыбаясь, как победитель. Губы небрежно мнут кончик сигареты. В глазах внезапный испуг.
— Вот! Возьмите!.. — Вера изо всех сил кидает шапку ему под ноги. — И больше… — Она задыхалась, точно в комнате совсем не стало воздуха. Стремительно кинулась к выходу. Костя молча попятился. Выбежала в прихожую и открыла дверь. Она рванулась изо всех сил, словно кто-то ее догонял, и запрыгала по ступеням вниз.
— Спокойной ночи! — небрежно кинул Костя, и сухой смешок его оборвала хлопнувшая дверь…
ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ
Капли дождя разбивались о стекла и стекали мутными струйками. За окном метался по двору ветер, где-то за лугами пенилась река, безнадежно хватаясь за поределые кусты аира.
Тося нагнулась над тетрадями, пыталась читать. А в ушах звенел чей-то ласковый голос. Тося вскидывала брови, плотно смыкала веки, силясь отогнать непрошеные мысли.
Терла лоб, переставляла настольную лампу и снова всматривалась в ученическую тетрадь.
— Читаешь? — кажется, говорит кто-то за спиной. — Хочешь убежать от себя?.. Не убежишь, милая, не убежишь.
Ш-ш! Ш-ш-ш! — шуршит за окном темень дождя.
— Нет, нет, ни за что! — испуганно расширяются глаза Тоськи. В них мелькают маленькие язычки огня — отблески лампы. Вон там, за дверью, он. Там спят дети. Их дети.
Прислушалась к шороху в соседней комнате. Но это ветер шумит ветвями, щелкает каплями дождя по стеклам.
Тося снова переставляет лампу, крепче сжимает виски.
— Слышишь? Тося?..
Нет, нет, она не слышит. Она видит своего мужа рядом — вот он нежно берет ее за руки и, приподнявшись на цыпочки, шепчет ей что-то на ухо.
Тося улыбается. Он сильнее прижимает ее локоть к своему боку. Она ощущает его костлявую руку сквозь пальто, инстинктивно отстраняется, чтобы поправить шарфик на шее.
— Тебе он так идет. Я взял последний в магазине, — он ласково улыбается, и Тося знает, что его глаза сейчас превратились в серо-зеленые точечки, они колют ее щеку и ждут благодарности. Не слов, нет, — а движения сердца. Но оно молчит.
— Хочешь, я тебе куплю те лакированные туфли, которые тебе понравились?
— Зачем? У меня ведь есть… Мне ничего не нужно.
— Я сам знаю, что тебе нужно, жена, — гордо поднимает он голову, как бы потонувшую в модной широкополой шляпе. — Ты слушай меня.
Она вздохнула. Ей завидовали — ох, как любит ее муж. Ни на шаг от себя не отпускает. Сам все покупает — костюмы, платья, пальто, туфельки, даже халаты для кухни. Она никогда не рискнула даже подумать, будто сама может что-то купить по своему вкусу.
— Разве у тебя мужа нет? — обижался он. — Я сам знаю, что нужно моей женушке.
Всякий раз после получки он торжественно высыпал из портфеля покупки и требовал, чтобы Тося тут же примерила. Бросался на колени, обдергивал, поправлял.
— Пожалуй, немножко нужно подвернуть… а вот здесь, в талии, убрать. — Его холодные ловкие руки ощупывали ее тело, обнимали. Настороженный взгляд ловил жесты благодарности и ласки, а она…
— Спасибо…
Тащил ее из дома, на народ.
— Пойдем, пройдемся. Ведь это так приятно, когда муж и жена, как два голубка, идут рядком и воркуют.
И они шли. Он наклонялся к ее плечу, прижимал руку, а глазами процеживал встречных, ловил их взгляды и всегда комментировал одинаково:
— Как все завидуют нам, какая мы красивая пара…
Она краснела, опускала ресницы и старалась представить себе, что с нею рядом не этот щуплый, узкогрудый человечек, а кто-то другой. Тот, кто не носил бы ей ни чулок, ни сорочек, кто не заботился бы о сумочках и шарфиках для нее, кто не ждал бы благодарности и не ловил бы взгляды встречных. А был бы просто счастлив. И не кидал настороженно:
— С кем это ты поздоровалась? Он твой знакомый? Почему ты ему улыбаешься?
— Ах, оставь…
— Знаешь, я тебе такой сюрприз готовлю к дню рождения!..
— Чтобы все видели, какая мы красивая пара?..
Щеки ее заливал румянец досады.
За окном шумит дождь.
— Не убе-жишь… Не убежиш-шь… — шелестит ветер.
Тося возражает:
— Убегу!..
— Ха-ха-ха! — хохочет что-то в трубе.
— Уху-уху-х! — вздрагивает от глухой ярости пол.
Тревожно мигает настольная лампа. Гулко стучит Тосино сердце. Она снова прислушивается к чужому голосу.
— Тося, слышишь? Брось ты все. Мы будем счастливы.