– Значит, это были нужные и правильные слова. И я рада, что человек, который произнес их, встретился на твоем пути…
Шандор как-то странно посмотрел на меня, и я, решив, что он вообразил о моем неравнодушии к нему, поспешила добавить:
– Иначе как бы я написала свой доклад без тебя?
Мы посмеялись. Я не стала пытать его, что это были за слова и кто их сказал, понимая, что и так чересчур любопытна и болтлива, но надеялась, что со временем обязательно это узнаю. Ведь это не последняя наша встреча. Я рассчитывала на продолжение.
– А чем занимается твой отец?
– Он выращивает и разводит лошадей.
– Для чего? – спросила я.
– На продажу. И для личного хозяйства.
– Кому нужны лошади в наше время? – удивилась я.
– Мы живем недалеко от Хостинского района Сочи, это туристическая зона, а Сочи богат на развлечения, связанные с лошадьми. Состоятельные люди покупают лошадей для скачек.
Я поняла, почему он спросил, бывала ли я в Сочи. Оказывается, там его дом. Пусть не в самом городе, но в его окрестностях.
– И насколько этот бизнес прибыльный?
– В сезон лошади весьма востребованы. Главным образом из-за нашего географического положения. Зимой, конечно, наступает затишье.
– И чем живет твоя семья зимой? Я так понимаю, лошади – это не единственный источник дохода твоей семьи.
– Ты права. В городе есть несколько павильонов, где мы продаем глиняную посуду.
– Вы сами ее делаете?
– Да, в доме моего отца и дяди есть гончарные круги и на них мы делаем горшки, кувшины, тарелки и прочую утварь.
– Глиняную посуду покупают?
– У любой вещи есть свои покупатель. Бешеного спроса нет, но этот бизнес скорее для удовольствия, чем для прибыли.
Я съела последний вареник и запила его остатками чая. В кафе вошла молодая девушка с букетом алых роз и парень. С его зонта стекали капли воды, но на их одежде я не заметила следов дождя. Молодые люди оглядели помещение, увидели свободный столик справа от нас в другом углу и направились к нему. Они держались за руку, и я предположила, что они пребывают в конфетно-букетном периоде, потому что все их действия пронизаны любовью и заботой друг о друге. Меня умиляли такие пары, и я фантазировала, как долго они знакомы, и когда он позовет ее замуж. Реального подтверждения своим фантазиям я не получала, но цель состояла не в этом. Я просто любила сочинить маленькую историю чужой любви и довести ее до счастливого финала.
– Ты их знаешь?
Я обернулась к Шандору. Он заметил мой интерес к молодой паре, и не удержался от вопроса. Я смутилась, потому что не знала, как объяснить ему свое внимание к вновь прибывшим.
– Нет. Просто засмотрелась на цветы, – нашлась я с ответом, и решила вернуться к разговору о глиняной посуде: – Ты тоже умеешь работать за гончарным кругом?
– У нас все мужчины этим владеют.
– Твои изделия тоже продаются в Сочи?
– Я не так часто в последнее время бываю дома, поэтому моих, наверное, уже нет.
– Продали?
– Надеюсь.
– Тебе что-то с этого перепадает?
– Деньги ты имеешь в виду? – Я согласно кивнула. – Я на это не претендую. Мне важнее, чтобы они были у родных.
Шандор доел свой борщ и вернулся к блинам. Чай закончился, и я спросила у Шандора, нужно ли нам еще. Он бросил взгляд на мое пирожное и ответил утвердительно. Мы пригласили официанта и попросили принести нам еще чай. Когда официант ушел, я спросила:
– Почему ты не пошел учиться на ветеринара? Наверняка это востребованная профессия в бизнесе твоего отца.
– Получение мною высшего образования никогда не рассматривалось в семейном кругу, – начал Шандор. – Продолжение учебы после школы – мое личное решение. Чтобы ты лучше понимала, о чем речь – не все цыгане имеют хоть какое-то образование. Я уже озвучивал, что мои родители окончили только пять классов, в нашем селе и по сей день многие цыганские дети ходят в школу только до окончания начальной школы. Я своего рода исключение. Я окончил десять классов и не хотел останавливаться на достигнутом. Поэтому поступил в университет.
– Почему на исторический факультет?
– У меня есть друг в селе, Глеб, он русский. Однажды я увидел у него дома целую библиотеку книг по истории, они были такие яркие – с золотыми буквами на переплете, с позолоченными торцами. Мне захотелось их прочитать. Не столько из-за интереса к истории, сколько из-за оформления. У нас дома никогда не было книг, даже самых обычных, не говоря уже о таких ярких и дорогих. Эта коллекция из двенадцати томов досталась им по наследству от какого-то интеллигентного родственника из Ленинграда. Они сами не читали их, книги пылились на полках, пока их не обнаружил я. Родители моего друга сомневались, давать ли мне, цыганскому голодранцу, столь ценные экземпляры, но Глеб смог их убедить, что я не причиню книгам вреда. Дал под свою ответственность. И я очень благодарен ему за доверие и дружбу.