– Чему улыбаешься? – спросила она.
– Так… кое-что вспомнила, – не поднимая глаз от тарелки, ответила я.
– Вот я и говорю, странная ты какая-то. Точно была в библиотеке?
– Да, мама. Тебе показать мои рукописи?
– С Марком давно говорила? – вместо ответа спросила мама.
Она вспомнила, что собиралась пить чай, отложила ложку и сделала глоток.
– На прошлой неделе. Что-то случилось? – поднимая глаза, спросила я.
– Нет. Просто вы давно не встречались.
– Мы общаемся по телефону. Мне некогда. У меня учеба, у него работа.
– Мы в свое время все успевали. И учиться, и встречаться.
– Я помню – в мои годы у тебя уже была я. Но не всем так везет, как тебе, мамочка. Своего принца я еще не встретила.
– А как же Марк?
– Марк – не мой принц. Мы уже об этом говорили. Если что-то в наших отношениях с Марком изменится, ты узнаешь об этом первая.
– Чем тебе Марк не угодил? – Она снова отпила чай. – Вы столько лет знакомы. И так хорошо вместе смотритесь.
Продолжать разговор было бессмысленно. Все равно каждый останется при своем мнении. Я сделала вид, что засмотрелась на экран телевизора, где через край выплескивались бразильские эмоции. Мама тоже повернула голову к телевизору, и на несколько секунд мы погрузились в просмотр «мыльной оперы». Пока не началась реклама. Это вернуло меня в реальный мир.
– Папа на дежурстве?
– Да, и мне опять придется коротать вечер в одиночестве, – вздохнула мама.
– Позвони тете Марине, поболтайте. Или посмотри свои любимые сериалы.
Неожиданно мама сжала губы и вздула ноздри. Так быстро менять настроение могла только она… Нет, не только. И Шандор тоже…
– Вся в отца! И даже говоришь, как он.
– Мам, что опять не так? У тебя что-то случилось?
Я отложила ложку и посмотрела в ее глаза.
– Что у меня может случиться? Я целыми днями одна! Мою, стираю, убираю, а этого никто не ценит.
Она нервно подскочила с табурета, подошла к холодильнику, открыла его и стала осматривать содержимое, будто что-то искала. Но делала это не сознательно и бесцельно.
– Я живого общения хочу! С тобой, с Андреем. Иногда, мне кажется, он берет эти дежурства, чтобы меня не видеть.
– Мама, что ты такое говоришь? Он делает много добра, мы должны быть его поддержкой.
Она резко повернулась к столу и стала убирать посуду. У меня в тарелке оставалось пару ложек супа, но и тот она практически вырвала из моих рук. Чай пить после такого у меня пропало желание. Мама включила кран и начала перемывать посуду.
– Ерунда! – сказала она. – Ему просто с нами скучно. Наверняка, кто-то другой служит ему поддержкой, пока я слежу за порядком в его доме. Вернее, кто-то другая.
– Мама! Как ты можешь подозревать папу в таких вещах?! Он не способен на измену.
Она звучно хмыкнула.
– Лиза, какая ты еще молодая и глупая! Все мужчины изменяют, это у них в крови.
Это был камень в огород мужа ее подруги. Отец здесь ни при чем. Несколько лет назад тетя Марина, мать Марка, узнала об измене супруга и прогнала его из дома. А он и не возражал – собрал вещи и ушел. Сын вырос, и ничто больше не держало его рядом с нелюбимой женщиной.
– Мама, папа не такой. Он ценит семью и никогда нас не предаст.
Я все-таки потянулась к своей чашке чая. Взяла кусочек пирога и немного откусила.
– Тогда почему я постоянно чувствую запах женских духов на его вещах? Это не мои духи, слишком приторный аромат.
– Мама, какие духи? Папа работает в онкологическом отделении. Сомневаюсь, что женщины пользуются духами в больнице.
– Вот и я о том же. Значит, он встречается с этой женщиной после работы. И когда мы думаем, что он дежурит, на самом деле он с ней. Где-то за пределами больницы.
– Мама, у тебя слишком богатое воображение. Наверняка есть какое-то логическое объяснение этим ароматам. Ты спрашивала об этом папу?
– Он все отрицает. Говорит, это запах порошка.
– Кстати, он прав. Нам надо сменить порошок, иногда я тоже чувствую его на своей одежде.
Мама убрала в шкаф последнюю тарелку, отключила воду и повернулась ко мне.
– Конечно, ты как обычно на его стороне. Два сапога – пара.
Я с осторожностью улыбнулась и смягчила взгляд.
– Мама, перестань. Ты у нас такая умница и красавица, зачем папе кто-то еще?
Она вытерла руки о полотенце, словно бы тем самым успокоив демонов, бесновавшихся у нее внутри, и опустилась на табурет. В ее глазах ютилась надежда.
– Думаешь, у него никого нет? – спросила она. – Он ничем себя не выдавал?