Интерес Лены к Кулагину возник лишь на четвертом курсе. Когда отец Егора, обычный инженер из телефонной компании, занялся бизнесом в сфере услуг связи. А может и не совсем обычный, если ввязался в дело, которое только набирало оборот. Как пояснил Егор, это направление весьма перспективное и в нем все наше будущее. Он мусолил эту тему каждый день, придавая значимости бизнесу отца и изображая из себя крутого чувака с мобильным телефоном. Он мог позвонить, куда угодно, и оперативно решить любой вопрос, не утруждая себя поисками телефонной будки или стационарного телефона, и мы признавали удобство беспроводной связи, но стоимость таких услуг казалась нам дороговатой. И кто-то из ребят предположил, что из-за этого мобильные телефоны не приживутся, либо приживутся только у обеспеченных слоев населения, а обычным людям сотовая связь останется недоступна. На это у Егора был пример с появлением телевизоров, которые пройдя непродолжительную эволюцию развития, оказались в домах у каждой советской семьи. И за «сотовыми» не заржавеет. И тогда те, кто стоит у руля зарождения новой сети, окажутся очень богатыми и влиятельными людьми.
Лена прониклась его речами и смекнула, что к чему. И как будто бы впервые увидела Егора, глаз ее загорелся. Хотя на самом деле мы общались с ним с первого курса – он постоянно толкался возле нас. Мы знали, что с девяти лет его растит один отец, а мать умерла от рака, что последние пять лет он ходит в спортзал при боксерском клубе, а по утрам бегает на школьной площадке, что история была его любимым предметом в школе, и он хотел поступать на юридический, но провалил экзамены и смог набрать необходимые баллы только для поступления на исторический. А еще он известен нам как непроходимый альфонс, и когда он не с нами, то с какой-нибудь девицей. Его накаченное тело и мощные бицепсы буграми выделяются сквозь футболку, и этим он обеспечивает себе успех у многих девушек.
Только меня они не впечатляют. И когда я замечаю, как Егор начинает играть своими мускулами под облегающей одеждой, пытаясь сразить своими прелестями, я только усмехаюсь в ответ. На мой взгляд, мужчина, чересчур увлеченный красотой своего тела, как, впрочем, и женщина, не любит никого, кроме себя. Эгоист высшей пробы. Уж лучше бы поработал над развитием своих мозгов, а не тела. Куда выгоднее вложение.
Но Лена вдруг оценила его целиком – и тело, и машину, которую папа купил ему после третьего курса, и парфюм, но в первую очередь деньги, которыми он стал сыпать направо и налево, приглашая нас в кофейню или в кино. Она всегда соглашалась и беззастенчиво пользовалась всеми преимуществами такой дружбы. Но Егор никак не выделял ее среди других девчонок и игнорировал любые знаки внимания с ее стороны. Она ему не нравилась.
А нравилась я. Как и другие красивые и привлекательные девушки. Он то загорался моим соблазнением, крутясь рядом целыми днями, провожая до дома, и непрозрачно намекая, что хотел бы быть моим парнем, то вдруг утихал и переключался на другой объект своего вожделения, но через какое-то время его снова накрывало страстью ко мне, и он терся возле меня, посылая пламенные взгляды.
Как я на это реагировала? Я обращала все в шутку. А как иначе? Всерьез ухаживания Егора я не воспринимала, и его слова, что он готов остепениться и встречаться только со мной, не убеждали меня в серьезности его намерений. Я держала его на расстоянии, и максимально, что позволяла себе с ним – легкий флирт. И когда Егор поцеловал меня в подъезде перед моей дверью с надеждой, что я приглашу его на чай, я не сильно, но настойчиво его оттолкнула и грозно сказала, чтобы он больше этого не делал, у меня есть Марк, и я не променяю его ни на кого другого.
Да, я прикрывалась Марком. Всегда так делала, когда хотела избавиться от навязчивых поклонников. «Девушка, вашей маме зять не нужен?», или «Девушка, можно с вами познакомиться?», или «Девушка, можно вас пригласить в кафе?» и так далее и тому подобное. И на все был один ответ: «У меня есть парень».
Егор знал Марка, они познакомились на моем дне рождения, и ему не нужно было объяснять, кто это такой. Но он не думал, что у нас с ним все серьезно, на его памяти Савельев был моим другом детства и никакой романтики за нами он не замечал. Я приложила все усилия, чтобы убедить Кулагина в обратном, и кажется, он мне поверил. И Марк мне в этом подыграл, когда мы в следующий раз все вместе встретились. Это немного охладило пыл Егора, он стал сдержаннее и больше не предпринимал попыток меня поцеловать. И до дома не провожал. Но в университете время от времени вился возле меня, словно проверяя, не изменились ли мои предпочтения.