Она сделала шаг назад, будто собираясь с мыслями, но потом передумала и снова прижалась к Джоуэлу. Он обнял ее, успокаивающе погладил по голове, а потом нежно прошептал ей на ухо:
— Я не причиню тебе боль и буду очень осторожным. Ничего не бойся. Я хочу любить тебя. Чувствовать тебя. Быть с тобой одним целым. И обещаю быть внимательным, обещаю, что ты не забеременеешь. Мы оба будем совершенно свободными. Я не хочу ничем ограничивать твою свободу, которой ты так дорожишь. Я тебя прекрасно понимаю. Можешь не волноваться. Живи так, как тебе хочется. — Джоуэл сделал небольшую паузу. — Зайдешь в дом?
Его поцелуи раздразнили Фиону, она ждала продолжения, но Джоуэл, быстро поцеловав ее в щеку, вошел в дом, оставив дверь открытой.
Фиона с раздражением скрестила руки на груди. Ее гордость требовала, чтобы она повернулась и отправилась домой. Но любопытство и желание поставить все точки над «i» заставили ее последовать за Джоуэлом.
Фиона тихо закрыла дверь и огляделась. В холле валялись груды досок и пил, новые рамы для стекол и дверей, новая сантехника. В гостиной на полу на газетах лежал мотор, рядом аккуратными рядами были разложены рабочие инструменты, причем все ручки их смотрели в одну сторону. В центре комнаты стоял самодельный стол: на козлы для пилки дров положили доску, а на нее — компьютер и факс.
Джоуэл стоял в дверном проеме, засунув руки в задние карманы джинсов. Голая, без абажура, лампочка, освещающая комнату, делала черты его лица более резкими.
— Я помню тебя, когда ты с братьями пришел к нам после похорон, — тихо произнесла Фиона, возвращаясь в прошлое. — Вы выглядели уставшими и голодными. Но в вашем взгляде было еще нечто такое, чего я тогда не поняла. Почувствовала, но… Тебе тогда было около семнадцати, да? Твои джинсы были рваными до невозможности. А куртка слишком легкая. Казалось, ветер продувает тебя насквозь…
Фиона закрыла глаза, вспоминая тот холодный, промозглый день, когда ее семья похоронила своих родителей.
— Мы приехали к вам, потому что у нас была гордость и честь. Если говорить откровенно, то это и спасло нас от повторения судьбы отца. Уверен, твои братья уже все выведали про мою семью. Так что, если хочешь узнать подробности, спроси у них. А я расскажу очень коротко. Мать умерла, когда моему брату Нику было только шесть месяцев, а Рейфу — один. Мне же было четыре, и уже тогда я был «трудным» ребенком. Отцу было лень с нами возиться, и он решил… продать моих братьев. Слава Богу, моя бабушка узнала об этом и успела вовремя вмешаться. А когда случилось несчастье с твоими родителями, мы решили поехать к вам. Надеялись помочь… хоть чем-нибудь.
Джоуэл замолчал и опустил голову. Фиона вцепилась в спинку стула, да так сильно, что у нее побелели кончики пальцев.
— Я никогда не забуду твое лицо, когда ты стала кричать на меня, — продолжил Джоуэл. Он тряхнул головой, будто стараясь отогнать от себя страшные воспоминания. — Ллойд Палладин испортил вашу жизнь. А я его сын. Порой мне кажется, что я чем-то похож на него. Но мы с самого раннего детства знали, что такое зло и что такое добро, и понимали, что никто не поможет нам, кроме нас самих.
— Джоуэл… — Фиона поняла, что он никому раньше не рассказывал о своем детстве. — Ты и твои братья не ответственны за поступки отца.
— Да, конечно. Но иногда это мало помогает. Ответь мне только на один вопрос: смерть твоих родителей повлияет на наши с тобой дальнейшие отношения?
— Почему ты добиваешься меня? — шепотом вопросом на вопрос ответила Фиона. Перед ее глазами стояло два Джоуэла: юноша с печальными глазами и сильный, мужественный мужчина. Она должна знать правду, и если…
— Страсть. Ты возбуждаешь меня. Рядом с тобой я будто просыпаюсь от долгого сна. Мне становится весело и интересно, и я даже представить не могу, что ждет меня дальше, — честно ответил он, смотря ей в глаза. — Я искал тебя несколько лет. Без тебя в моей душе образуется пустота, но стоит тебе появиться — и все сразу меняется, жизнь наполняется смыслом.
Фиона постаралась собраться с мыслями. Ей, конечно, жалко Джоуэла, но сейчас это уже далеко не беспомощный мальчик, а уверенный в своих силах мужчина.
— Кэлум поведал мне, что ты отказался от должностей в семейной корпорации. Неужели ты действительно решил стать хозяином ранчо? Здесь тяжелая земля. Чтобы ее как следует обработать, придется изрядно повозиться. А у тебя нет никакого опыта. Почему ты приехал сюда?
— Ты хочешь все знать, Фиона? — Джоуэл медленно повернулся к фотографии, стоявшей на маленькой полке. Коди был похож на своего отца: те же темно-каштановые волосы, зеленые глаза и ямочка на подбородке. — Я сам не знаю до конца. Может быть, стараюсь для него, для моего сына. Я хочу дать ему все, что в моих силах. Коди всегда мечтал иметь собственное ранчо, мечтал разводить животных. А я… мне хочется заняться чем-то новым, сделать что-нибудь своими руками.
Хотя Джоуэл быстро справился с охватившими его чувствами, Фиона успела заметить в его глазах тревогу. Она поняла, что никогда раньше ни перед кем он так не открывал свою душу.
— Ты хочешь привезти Коди сюда, чтобы он понял, что такое Амен-Флэтс, маленький американский городок, затерянный в горах, обитатели которого живут как одна большая и дружная семья?
— Что-то в этом роде. — Ответ Джоуэла был кратким и резким. Он явно стыдился своего приступа откровенности, ибо ему казалось, что Фиона воспримет его как проявление слабости.
Напрасно! Если бы у нее был ребенок, которому был бы нужен уютный семейный дом, защита и любовь, она поступила бы точно так же, как Джоуэл.
Фиона отошла в другой угол комнаты. Нервы ее были натянуты до предела, нужно было хоть немного разрядить атмосферу, но она ничего не могла придумать.
Внезапно из стоящей у двери коробки раздалось мяуканье. Джоуэл поднялся и достал из нее двух маленьких котят.
— Познакомься, мои новые друзья и соседи:
Микс и Матч. Рыжий — Микс, а серый — Матч.
Восхищенная Фиона тотчас забыла обо всех своих тревогах и, скинув плед, направилась к Джоуэлу, чтобы погладить и поиграть с маленькими пушистыми комочками в его руках. Теперь они стояли так близко, что их головы соприкасались.
— Не уходи от меня, Фиона. Идем ляжем, и ты расскажешь мне о себе, о своей жизни.
Минуту-другую Фиона молча смотрела на него.
— Я не терплю приказов и правил, — наконец произнесла она. — А ты без них жить не можешь! Я видела твой офис… У тебя все должно быть под контролем. Везде идеальный порядок и чистота. Догадываюсь, как ты добиваешься желаемого: продумывая каждый шаг, методично продвигаясь к поставленной цели. А я терпеть не могу логику! В такие игры я не играю. Иначе ты всегда рискуешь упустить что-нибудь самое важное, и тогда все твои стройные логические построения разрушатся, как карточный домик. Я считаю, что нужно доверять только своему сердцу. Ты же привык всегда получать то, чего добиваешься, но со мной у тебя ничего не выйдет: я всю жизнь боролась за свою независимость и не дам тебе приручить себя. И не рассчитывай, что я буду паинькой.
В ответ Джоуэл поцеловал ее в ухо и, нежно обняв за талию, притянул к себе:
— Фиона-воительница, я и не ожидаю, что ты будешь ручной… Наоборот, мне нравится, что ты именно такая — гордая, непредсказуемая, но при этом добрая, честная и откровенная.