Я подаю ему руку и внезапно оказываюсь у него в объятиях, обхватывая его за талию. Теплые объятия Лео — мускулистые руки, спина, грудь — восхитительны, даже лучше, чем я помню. Он обнимает меня крепче, я закрываю глаза, и мы начинаем медленно покачиваться под воображаемую музыку — это какая-то чудесно-печальная баллада, от которой хочется плакать, даже если совершенно счастлив.
Лео шепотом произносит мое имя, а я — его.
— Как я давно о тебе мечтал, Элли, — тихо говорит он. В другой ситуации эти слова показались бы банальными, но не сейчас. Сейчас это просто строка баллады, идущая из глубины души.
Мне это не снится?
Через секунду я задаю этот вопрос вслух.
— Нет, — шепчет Лео.
Я думаю об Энди — конечно, я думаю об Энди. И с этой мыслью поднимаю лицо навстречу склоненному лицу Лео. Наши лица движутся навстречу друг другу, мягко соприкасаются щеками, затем носами. Мы близко, так близко, что все звуки отступают, остается только наше дыхание. Кажется, проходит вечность, и вот его губы мягко соприкасаются с моими, и мы, наконец, сливаемся в долгом поцелуе. Сознание мое уплывает, и вокруг исчезает все, кроме поглотившего меня осознания чего-то невероятного и неизбежного, чему нет названия.
Опять звонит телефон. Звук потрясает, почти как человеческий голос — голос Энди. Против ожидания я снова вижу имя Сюзанны, а сообщение помечено как «Очень важное». Почему-то представляется, что случилось что-нибудь неладное с папой, и меня охватывает настоящая паника, едва я представляю на дисплее слова: «Папа умер». Но Сюзанна пишет: «Позвони мне немедленно». Может, ниже есть продолжение?
Нет, больше ничего.
— Что случилось? — Лео смотрит на телефон, но быстро отводит глаза, будто говоря, что не имеет права читать мои сообщения, по крайней мере, пока.
— Не знаю, — мнусь я, захлопывая телефон.
— Энди?
Я чувствую острый укол вины при имени мужа.
— Нет. Это сестра. Знаешь… Мне нужно ей перезвонить… Извини…
— Без проблем, — отвечает Энди, потирая подбородок. — Я тут, недалеко, — добавляет он и машет рукой в сторону спальни.
До чего же мне хочется пойти за ним, присесть на кровать и не сводить с него глаз…
Перевожу дыхание, опускаюсь на диван и звоню Сюзанне. Нас прервали, понимаю я, но настроение нужно сохранить.
После первого же звонка сестра откликается вопросом, который, как я знала, она обязательно задаст:
— Где ты?
— В Нью-Йорке, — уклончиво отвечаю я. Еще минуту назад я не стала бы ничего скрывать от нее.
— Где именно?
— В Куинсе, — виновато отвечаю я.
— Эллен, — настойчиво спрашивает она, — где ты?
— У Лео дома… Мы только что вернулись со съемок. Ну, на Кони-Айленде, помнишь, я говорила? — тараторю я и сама не понимаю, зачем мне юлить перед сестрой — ведь она всегда была на моей стороне. Даже прежде, чем эта самая сторона образовалась.
— Что происходит? — Сюзанна, кажется, потеряла терпение.
— Ничего, — отвечаю я. Мой тон, видимо, так красноречив, что сестра понимает все сразу же.
— Вы целовались? — Вопрос слишком прямолинеен даже для Сюзанны.
Я молчу. Пусть проявит интуицию. И она проявляет:
— Ты что, спала с ним?
— Нет, — отвечаю я. В голосе недостает возмущения, ведь такая перспектива была мне близка в последние дни, часы, минуты.
— Но ты с ним целовалась! — Сестра не спрашивает, а утверждает, и это все ставит на свои места: и влечение к Лео, и неверность по отношению к Энди.
Мой брак висит на волоске.
— Тебе нужно по-быстрому уходить оттуда, — говорит Сюзанна настойчиво и серьезно. — Уходи немедленно, слышишь?
— Сюзанна, почему? Нет, — говорю я.
— Ты пожалеешь.
— Откуда тебе знать?
— Обязательно пожалеешь, Эллен… О Господи, я не хочу, чтоб ты страдала, раскаивалась!
Я думаю: «Единственное, в чем раскаиваюсь, так это в том, что позвонила тебе». Надо было вообще отключить мобильный.
— Мы страшно поссорились с Энди. Все так плохо… — неохотно говорю я.
— Я знаю, как это тяжело, — терпеливо поддакивает Сюзанна. — Но, Эллен, ты не представляешь, во что можешь влипнуть!
С этим не поспоришь, я и сама знаю, однако упрямо перехожу к глупой самозащите:
— Он ведь бросил меня, вчера вечером. Пошел, наверное, к своей сестре, и…
— Нет, он не пошел к Марго. Он пошел в гостиницу… И позвонил твоей сестре.
Я мигаю в растерянности и смотрю на красный абажур до крапинок в глазах.
— Он что же, позвонил тебе? — наконец говорю я.
— Да, сразу же, из «Ритца», а потом еще раз, полчаса назад… — Она умолкает, а я в уме заканчиваю ее предложение: «…когда ты целовалась с Лео».
— Что он сказал? — онемевшими губами говорю я.
— Он очень расстроен, Эллен… боится за тебя и хочет поговорить.
В голосе сестры нет осуждения, только искреннее беспокойство и печаль.
— Ничего он не хочет, — неуверенно возражаю я. — Он ни разу не позвонил.
— Он обиделся, Эл, очень обиделся. И беспокоится.
— Так и сказал?
— Ну, приблизительно.
— А ты?
Я не знаю, что хочу услышать в ответ.
— Посоветовала не волноваться. Сказала, что ты поехала в Нью-Йорк по работе, а не из-за Лео. И сказала, что нужно доверять жене.
Разглядываю носки своих туфель, все еще мокрые после дождя. А если бы Энди не ушел из дома, не оставил на столе дурацкую записку? Как бы тогда развивались события?
— Слушай, Эл, Энди не идеален, вовсе нет. И тебе прекрасно известно мое отношение к этой выскочке Марго, которая все знает, видите ли, лучше всех! Простить ей не могу, что она не сказала тебе, что Лео приходил. Но…
— Что «но»?
— Они — твоя семья. Знаешь, как хорошо иметь семью…
Да, верно, папа теперь погружен в дела Шэрон и ее детей; Винс никак не определится, все тянет, не делает Сюзанне предложения. А мама… Что ж, я всегда думаю о маме.
— У меня и так есть семья… — говорю я. — Вы.
Мне становится неожиданно больно за них.
— Конечно, у тебя есть мы, — продолжает Сюзанна, — но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Они ни в чем не делают различия между собой и тобой. Они считают тебя своей. Ты и правда одна из них.
Я закрываю глаза и вспоминаю, как мистер Грэм говорил тост на нашей свадьбе и растрогал всех до слез; как Стелла всегда обращается со мной как с родной дочерью, а Марго считала меня сестрой даже до того, как мы породнились.
— Ты хочешь от всего отказаться? — спрашивает Сюзанна. — Даже от Энди?
— Не знаю, — шепчу я. Реальность вдруг выступает во всей своей пугающей неизвестности. А я не хочу принимать решения под влиянием страха.
После долгой паузы Сюзанна говорит:
— Послушай, ты его любишь?
Трудно понять, кого она имеет в виду — Энди или Лео, — но я все равно отвечаю «да».
— Тогда не делай этого, — советует она.
Определенно она про Энди.
— Сюзанна, — умоляюще говорю я, бросив взгляд в сторону Лео, — все так непросто!
— Ошибаешься, — обрывает меня сестра. — Все очень просто, Эл.