Слушали меня не перебивая, на лицах моих родных была мрачность и сочувствие. Когда я разревелась отец сжал кулаки. А бабуля хлопнула по его кулакам ладошкой. Успокоившись и выпив ещё чая свой рассказ завела бабуля.
– Твой дед был не просто успешный адвокат, он, как и Князев был главой нескольких семей, занимающихся общим делом. Наш древний род берет начало из донского казачьего дворянства, а точнее, наш род прямые наследники Вилковых, и не только этот хутор раньше принадлежал нашей семье.
Но в далёкие годы революции, спасая детей и женщин на семейном совете решили сменить фамилию на Волковых. Да и не только поэтому, но о второй причине потом. Мы так и жили на хуторах обособленно. Поэтому и выжили, почти все, даже в репрессии, раскулачивание и коллективизации. Мы жили как все, но помогали своим, когда тайно, а когда явно. Но и бежать с родной земли наш род не стал.
То дело твоего деда, так оно и было. И твой сон правдив. – Мама всхлипывала во время рассказа, а папа спал с лица. – Те три брата, разбойничали собрав вокруг себя себе подобных, бездельников, диких псов. Они похищали девочек из сильных родов надеясь присвоить и родить сильное потомство. Таких всегда хватало, – говорила бабуля, – они были, есть и к сожалению, вновь рождаются, а значит и дальше будут.
Они не просто воруют девчонок, а таких, чтобы потом родители за них все отдали, а если сделают своими жёнами, то обеспечили и их. Или вообще приняли в сильный род. Мечтают так стать во главе рода. Поэтому похитив девочек у глав, стараются убить других наследников. Бродяги, одним словом, с дикими для нормальных семей традициями. – бабуля помолчала и с тяжёлым вздохом продолжила. – У тебя и правда была сестра и она погибла, жестоко убита была, на праздник костров. Для нас это не просто праздник, он связь с предками, традиция многих поколений.
И в нашей семье, роду, этот день перестал отмечается – это словно измена нашим предкам, но мы боялись напомнить детям о пережитом. Тогда погибло много и детей, и взрослых, то что передавалось от поколения к поколению распалось в тот день и погибло с твоим дедом. Твой отец отказался от всего, переехал сюда и мы стали жить словно прошлого не было. Мы не хотели, чтобы ты училась и жила далеко от нас, там, где нет никого из наших семей, нашего рода. Мы боялись твоей встречи с прошлым. Но ты решила по-другому. Хотели вернуть тебя…
Да бабка Дуся, знахарка, которая помогла тебе со снами, она сказала не мешать тебе, что так и должно быть. Именно так, а иначе будет хуже, в первую очередь тебе лично. Вот и оставили тебя в покое. Отец твой клич даст, вечером воскресного дня соберёмся всеми семьями, из наших, там и вторую причину узнаешь, почему мы Волковы. Пора тебе. Ты теперь наследница рода и тебе вести за собой. И не сопи так, глаза не пучь, времена сейчас другие, скрываться не во всем надо, а род наш восстанавливать надо. Предки веками строили, нам преумножать надо, а не по углам прятаться.
Князевы твои, – последнее слово она выделила ухмыльнувшись, – тоже из рода древнего и тоже донского казачьего дворянства. Фамилию они не меняли, семью их тогда хорошо потрепали, многих забрали безвозвратно, особенно мужчин, за право сохранить фамилию своего рода они заплатили кровью. Но кто ж тогда знал, что все так будет. И, как и многие, они не ушли с родной земли, не сбежали. Выстояли и окрепли.
Я хотела возмутиться, что Князевы вовсе не мои, но смолчала, и без того много новостей. Папа ушёл по делам с бабулей. А мама обняла меня и рассказала про сестрёнку, Василису, и пообещала сходить со мной к ней на могилку. Так в слезах и в воспоминаниях прошёл этот день, вернувшись к нам присоединилась и бабуля.
Достала с погреба свою наливочку на ягодах настоянную и к ночи мы ещё и порядком успокоились домашним продуктом с градусом первачка. Поэтому субботнее утро у нас началось в обед. Нет, голова не болела, но что-то делать было лень. Поэтому папа, не участвовавший в нашем вчерашнем сабантуе придя на обед с работы усилено подшучивал с трёх полу спящих женщин за столом.
Лишь к вечеру я окончательно проснулась и решила прогуляться по улицам своего детства к самому берегу затона Грязный или к воложки Куропатка. К последнему от крайней улицы идти не меньше двух километров, но так я и не спешу. Шла думая о своём, переваривая и свыкаясь с рассказом бабушки. И изо всех сил не вспоминая Сергея.
История повторяется. Я опять задумалась и ушла в свои мысли особо не видя ничего вокруг. И опять уткнулась в широкую грудь, выросшую из ниоткуда на своём пути. Сначала радость накрыла меня и хоть запах был совсем не Сергея, взгляд я поднимала наполненная предвкушения и надежды. А вдруг он, просто приехал ко мне или за мной. Уже смотря на острый подбородок меня захлестнуло разочарованием, не он.