– Девочка. Ты держи его крепко, а мы рядом постоим, подскажем, что делать надо. Ты не сама, мы тут, рядом.
По моим щёкам потекли слезы, горячие на столько, что казалось они обжигают мою кожу. Или наоборот, я замёрзла на столько, что слезы кажутся горячими. Я не сама. Сердце сжалось и пустилось вскачь. А бабуля продолжила, но уже громко, для всех.
– Я член совета стаи Волковых, объединённой со стаей Князевых. Сейчас и здесь говорю от лица нашего вожака Волковой Елены Макаровны. Наш вожак взяла силой право стать вожаком этой стаи. – Последнее слово бабуля выплюнула, словно оскорбляла их. – Согласно традиции она должна убить вашего прошлого вожака. Но его разыскивает полиция простых людей и стражи нашего сообщества. У него много долгов перед нашей объединённой стаей и перед другими тоже. Поэтому, сейчас он признает свой проигрыш и даёт клятву отречения. И только так его жизнь будет сохранена. Все вы не вмешиваетесь. Кто ослушается погибнет. А ты, шавка, не думай, что умрёшь не дав клятву. Мы переломаем тебе руки и ноги, искалечим и свяжем так, чтобы ты не смог исцелиться или обратиться. И таким, слабым, побеждённым ты явишься на суд стай.
Бабуля говорила громко смотря на Фонберина и уничтожая его тоном, она это умеет, я точно знаю. Не раз за шалости меня ругали не повышая тон, но играя интонацией так, что мороз по коже гулял. И я ухмыльнулась одними губами. А Фонберин начал говорить, сломленным голосом, но при этом злобным, ненавидящим.
– Отрекаюсь от стаи. Отрекаюсь от права быть вожаком этой стаи. – Бабуля прокашлялась. – Отрекаюсь от права претендовать стать вожаком любой стаи. – тут же исправился Фонберин. – Отрекаюсь от всех прав вожака. Свою клятву подтверждаю кровью, пролитой сильнейшим и своей сутью волка. – Тут Фонберин ухмыльнулся, я не видела, а чувствовала это. Он что-то задумал, пакостное, но не известное мне и поэтому не предугадать, не предупредить я не смогу. – Вверяю свою судьбу вожаку, победившему меня и по древнему закону требую защиты побеждённого от победителя на суде.
Кто-то выругался за моей спиной. Бабуля только ахнула и гневно задышала. Но были и те, кто довольно заскулил. А сам Фонберин скалясь паршивенькой улыбкой, я прямо чувствовала её всем своим существом, громко зашептал лично мне.
– Малышка, ты долго жила вне законов стаи. Ничего не знаешь о них. Давай я тебя просвещу, слегка. Ты победила силой свергла вожака. Сейчас обычно бьются до крови. Раньше просто давали клятву, как я сейчас. Но у побеждённого было право требовать защиты себе или своим близким. Я потребовал защиты себе. Я мог потребовать её у вожака или у совета. Я взял своё право на защиту вожака. Отказать ты не можешь. Как и выполнять свою работу не добросовестно тоже не можешь. Иначе прощай права вожака, тебе и твоим потомкам. Так что теперь ты должна выложиться по полной защищая меня на суде.
Он не громко засмеялся кашляя. А за спиной у меня бабуля прошептала отпускать его. И я отпустила. Разжала уже порядком усталые мышцы и развела челюсть. Я сплюнула остатки его крови и ухмыляясь зло и громко проговорила ему и всей стае сразу. Я говорила наблюдая как Фонберин частично обратился крепко сжимая шею где совсем недавно смыкались мои челюсти держа в моих зубах его жизнь.
– Я принимаю твою просьбу. И клянусь всеми силами и связями оправдать тебя на суде, на людском суде. – Я выдержала театральную паузу наблюдая как меняется лицо Фонберина. Он только открыл рот чтобы возразить, как я продолжила ещё громче. – А вот на суде стай, я как пострадавшая сторона защитником быть не могу. И тут, не смотря на незнания законов стаи, я сомневаюсь, что есть разница с человеческими законами. Поэтому клянусь сутью волка и правом вожака, я сделаю все что умею, воспользуюсь всеми возможностями, как законными, так и не законными, чтобы передать тебя живым на суд стай и выступлю там как пострадавшая лично от себя и от своей стаи.
Радостно взвыли волки, которых я раньше не замечала, волки моей стаи. Счастливо улыбалась бабуля приобнимая меня за плечи накидывая мне на плечи плед. А я смотрела на Фонберина победно и с вызовом.
Дальше суетились все. Волки моей стаи обратились, и я видела знакомые лица наших хуторских жителей, друзей своего детства. Видела тех двух ребят, Дэна и Яна. Видела Петю и Владимира Григорьевича. Видела и не верила до конца во все это. В оборотней, в своих близких, в свой сон… А они грузили в знакомый уже мне грузовик людей из стаи где был вожаком Фонберин, а теперь их вожак я.
Меня усадили в знакомый внедорожник. Кто-то сидел сзади, кто-то за рулём. Я не знаю. Я уснула ещё до того, как мы выехали, сквозь сон слышала, как кто-то переговаривался, но не понимала сути и не узнавала голоса. Во сне я тянулась к Сергею. Но видимо спала не достаточно крепко, потому что его лицо было рядом, но таяло стоило мне к нему потянуться.