Он мне верит, во всём кроме того, что его лично касается, не верит он, что Ксюшка моя, любит его и всегда любила. Что у неё выбора другого не было. Просто так бывает, любишь одного, а выбираешь другого. Вот он и злится. А когда тебя увидел и от смерти увёл, ко мне привёз, только ещё сильнее злится начал. Он хочет верить, но боится, да и привык не верить. Вот теперь мы и едем вместе по одному пути и к одной цели. Ты к семье рвёшься, я семье, к дочке и внуки у меня есть, а он… Упёртый зараза.
К сумеркам разбудили Михалыча, поужинали и он снова сел за руль. Старуха дала мне ещё какую-то мазь приказав намазаться всюду и спать. Так и сделал, и спал словно младенец, без снов, до самого утра.
…
Утро застало всё так же в дороге. Вокруг лес, под колёсами уазика грунтовая дорога. Сосредоточенный водитель и спящая старуха.
– Доброе утро.
– О, волчонок, проснулся. Сейчас будет речка, на её берегу устроим привал. Там воды наберём и обмоемся. Тебе после мази это надо. А потом ты за руль, а я спать. До ночи надо доехать до места ночлега. Сегодня будем спать под крышей.
– Хорошо. Михалыч, а расскажи о себе.
– Хм, любопытный, словно лис. Что ты хочешь знать? Неужели старая не всё рассказала?
– Знаешь, я тут подумал, а я даже не знаю, как её зовут.
– Матрона.
– Она рассказала свою историю, а ты расскажи сою, если хочешь, я не настаиваю.
– Не дурак, хоть и молод. Это хорошо. – Мы помолчали, я уже и не ожидал услышать откровения, но Михалыч заговорил. Не громко и не спеша. – Я уже и не помню дом. Помню только жгучую брюнетку с яркими ореховыми глазами. Она на три года младше меня. Но именно она всегда втягивала меня и остальных в неприятности. Сначала я оберегал и заботился о ней как о более слабой и беззащитной, не замечая, как моё сердце замирает от её взгляда, как дыхание прерывается от её слова. А когда осознал было уже поздно, я целиком и полностью был в её власти. Ей было лет пятнадцать в первое её обращение. Я ушёл со стаей в гон, мой волк пел свою песню…
Он снова ненадолго замолчал, на лице появилось новое для меня выражение, мечтательное.
– Но я не звал, я словно изливал душу в печали даже не надеясь, что она обратит на меня внимание. А она обратила, точнее обратилась и примчалась ко мне волчонком. Скакала и резвилась, рычала на каждую приближавшуюся ко мне самку. Укусила меня. Обернутся назад ей помогла Матрона. С того гона я стал ухаживать за ней. Наши родители сговорились о свадьбе.
А через два года, весной, к нам пришла стая диких. Вожак умер. Матрона его жена, сума сходила от боли. Тогда и случилось всё. Матрона обернулась не возвращалась с леса. За ней ходили, но она путала следы у ходила от преследователей. Дочь потеряла отца и теряла мать. Нашу свадьбу отложили. Этим воспользовался молодой вожак.
Я думал он мне друг, считал его братом. Родные у меня сестры, аж трое. А он был влюблён в мою девочку. Он объявил её свободной самкой без метки. Я не ставил, в первое обращение она была ещё ребёнком, а потом не думал об этом. Во время гона меня задержал его старший брат и отец, он успел поставить метку. Она сопротивлялась, но в пылу лишь рванула его ухо, он заявил, что это ответная метка. Я ушёл за Матроной. Месяц шёл по её следу и нашёл.
Она сама обернулась и обманом увела меня в эти места. А потом рассказала сказку, пересказывать не буду, Матрона тебе всё то надо уже сказала. Да только до меня дошли слухи, пока я искал Матрону, её дочь и моя возлюбленная уж стала женой вожака. Так что возвращаться было не к кому. Вот и остался, егерем устроился. А тут ты.
– А если Матрона права? Если твоя любимая не имела другого выбора, если любит и всегда любила. Как поступишь?
– Нет, ты ещё молод и глуп, поспешил я с выводами… Кто ж, любя одного за другого замуж выходит? Ему детей рожает?
– Прости Михалыч, но тут ты дурак. Я вот так же рассуждал и таких глупостей наворотил. Думал подруга детства, не глупая волчица, посоветует, как женщина. А она решила моей женой стать и с парой меня разлучить. И главное, я же даже не замечал. А моя Леночка с ревности прогнала меня, запретила на её землях находиться. Даже во снах волка гнала.
Мне, когда всё по полочкам разложили, я чуть сума не сошёл, какой дурак был. Дальше своего обиженного носа не видел. Не видел её правду, её боль. А когда мне сёстры, у меня их три, с невесткой и даже с мелкой племянницей своё мнение высказали, женское… А потом ещё и мама за уши потрепала… Знаешь, я, как и ты, обиделся, как же отвернули, прогнали.