Раздвижная стеклянная дверь открывается, затем закрывается, и я задерживаю дыхание, когда Джесси выдвигает стул напротив меня и садится на него с громким выдохом.
— Дядя Джесайя, хочешь яичницу? — Эллиот откусывает кусочек и протягивает ему.
Я ухмыляюсь ее дерзости, одновременно задаваясь вопросом о его имени. Джесайя — это его настоящее имя или прозвище?
— Нет. Я ем только органическую пищу.
Я замираю от его тона — такого ожидала бы при общении между взрослыми, но не от взрослого мужчины к ребенку.
Лицо Эллиот вытягивается, и она хмуро смотрит на свои яйца, как будто у них выросли ноги.
— А что такое органическая?
— Ничего, просто ешь. — Я бросаю быстрый взгляд на Джесси и вижу, что его взгляд устремлен в мою сторону. Изо всех сил стараюсь не обращать на него внимания, но он делает это почти невозможным. — Пей свое молоко.
Надеюсь, что очарование Джесси моим профилем скоро закончится, потому что мои щеки, кажется, вот-вот вспыхнут пламенем. Он потягивает кофе, не сводя с меня глаз, а Эллиот доедает яйца, оставляет молоко и просит разрешения удалиться в свою комнату. Отчаявшись найти причину, чтобы уйти от стола, я отпускаю ее, хватаю посуду и вскакиваю так быстро, как только могу… и спотыкаюсь о ножку стула. Мое лицо вспыхивает раскаленным румянцем.
Бегу к раковине и споласкиваю посуду, надеясь, что, когда вернусь, он уже уйдет. Но не тут-то было. Джесси все еще сидит, ссутулившись, за столом, широко расставив под ним ноги, его карие глаза пристально смотрят на меня.
Я открываю рот, чтобы спросить почему уставился на меня, но он меня опережает.
— Как тебя зовут? — Никакой улыбки. Выражение его лица такое же отстраненное, как у человека, который спросил который час.
— Бетани.
Джесси наклоняет голову, словно сомневаясь в моем ответе, затем наклоняется вперед, положив руки на стол. Он кивает на стул напротив него, и мое тело автоматически подпрыгивает от его молчаливой команды, мой мозг включается только после того, как я сажусь напротив него. Его глаза впиваются в мои, и через несколько секунд вынуждена отвести взгляд.
Одна вещь о Джесси Ли? Невозможно поглощать его внимание слишком долго. Только небольшие дозы.
— Хочешь трахнуться?
В замешательстве возвращаю свой взгляд к его. Он только что сказал...? Как только его слова доходят до меня, я отодвигаюсь от стола, как будто этот предмет мебели стал ложем для аморальных сексуальных актов.
Впервые за это утро мужчина показывает намек на улыбку. Вернее ухмылку.
— Только не здесь. Спальня. И проследи, чтобы ребенок нас не беспокоил. — Он встает, оставляя пустую кружку на столе. — Поторопись, пока я не передумал.
Он даже не смотрит на меня, когда уходит и исчезает в своей спальне.
С отвалившейся челюстью и бешено колотящемся сердцем, я остаюсь сидеть за столом, задаваясь вопросом, что, черт возьми, только что произошло.
ДЖЕССИ
Чем больше времени проходит, тем больше я убеждаюсь, что секс – это именно то, что мне нужно.
Я знал, что Дэйв окружит меня мужчинами – Пит, доктор Гарри, мужская группа восстановления. Моему менеджеру не нужно говорить это, чтобы отправить сообщение громко и ясно. НИКАКИХ КИСОК!
То, что он позволил этой невзрачной маленькой няне ускользнуть с его радара, выше моего понимания. Возможно, он решил, что она не в моем вкусе. Дэйв, конечно, прав. Девушка такая обыкновенная, что практически сливается со стенами. Но я помню звук ее сладкого вздоха и представляю себе все остальные звуки, которые мог бы заставить ее издавать, пока она обвивает мои бедра.
Кровь мчится по венам к моей промежности. Быть твердым, когда я трезв — это совсем другой опыт. Онемение от выпивки и кокаина исчезло, и мозги не набекрень. Секс будет ощущаться феноменально. Я расстегиваю пуговицу на джинсах и со стоном просовываю руку под боксеры.
Маленькой няне лучше поторопиться, а то я могу кончить до ее прихода.
Думаю, ее глаза были так же широко раскрыты, когда она поймала меня за дрочкой, как и сегодня утром, когда увидела меня на кухне. Большие, невинные, я сразу понял, что она узнала меня, несмотря на то что мой брат настаивал, что он никому не говорил, кто я такой. Меня это устраивает.
Я вытаскиваю изображение няни — черт, как там её зовут? Неважно. Ее тощие ноги, плоская грудь и лишенное косметики лицо не должны были сделать этого со мной, но что я могу сказать? Я в отчаянии. Она женщина. И в этом нелепом наряде, который ничего не делает для ее несуществующих изгибов? Черт, как это дерьмо может меня возбуждать?