— А кто вообще сделал тебя полицейским по лирике? — Ее щеки пылают, но она скрывает смущение, выпрямив спину. — И насколько я знаю, петь – это не преступление.
— Ха! Это? То, что ты только что делала? Это было не пение. Это была попытка установить контакт с инопланетной жизнью.
— О боже, Джесси Ли, ты такой забавный, — говорит она насмешливым голосом фанатки, прежде чем закатить глаза и повернуться ко мне спиной.
— Мне нужно работать, но невозможно сосредоточиться из-за всего этого шума, исходящего из твоего рта.
Няня вздыхает.
— Ладно, перестану. Ты мог бы просто попросить, не нанося оскорблений.
Отхожу в сторону, хотя и не настолько успокоенный, как думал после того, как заткну ей рот. Мне не терпится уйти от этой сбивающей с толку девушки и вернуться к чему-то более осмысленному, например, к моей песне, но резко останавливаюсь.
— Что на тебе надето?
Она откидывает голову назад в преувеличенном раздражении, затем оборачивается со скучающим выражением лица.
— Это платье. Думала, что с твоим опытом, ты должен знать это.
— Офигеть, это платье. — Я делаю еще один шаг назад, не совсем понимая почему. В платье нет ничего особенного — простая майка с полосками на хлопке, длиной до колена. Плечи няни загорелые и подтянутые, скорее всего, от тяжелых подносов с едой. Она босиком, а ногти на ногах выкрашены в бледно-голубой цвет. У нее такие милые ножки. Действительно чертовски милые. Я моргаю и снова сосредотачиваюсь на ней. — Зачем ты его надела?
Она выпячивает бедро.
— Не твое дело. Но! — Она поднимает палец и указывает на меня. — Мне понадобится машина.
— Нет.
— Ты не можешь сказать «нет». Дэйв сказал…
— Я поговорю с Дэйвом. А пока... — Я оглядываю ее с ног до головы, на мгновение задумавшись, что же на ней надето под платьем и как легко было бы провести рукой по ее бедру, чтобы узнать. Не то, чтобы она мне позволила бы. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Уайт – единственный мужчина, которому она позволяла находиться между своих бедер. Судя по его штанам и мокасинам, он ни за что не раскачал бы ее мир так, как это сделал бы я, будь у меня такая возможность.
— А пока? — Она машет рукой в воздухе.
— Что? — Я прочищаю горло, избавляясь от хрипоты в голосе. Мои джинсы стали значительно теснее, чем были до того, как я вышел в коридор.
— Ты сказал: «Я поговорю с Дэйвом. А пока...»? Что пока? — Ее темные глаза изучают мои.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — бормочу я и, как можно небрежнее и непринужденнее, возвращаюсь в комнату.
Я не хлопаю дверью и не пыхчу от разочарования. Осознаю, что у меня есть большая проблема на руках — или, скорее, в моих штанах.
В этом нет никакого гребаного смысла.
Я встречаюсь с супермоделями, актрисами, великолепными наследницами со своими реалити-шоу.
Обычные девушки никогда не попадались мне на глаза.
Что, черт возьми, происходит?
— Меня влечет к Бетани.
— Джесси? Это ты? За все годы совместной работы ты впервые мне позвонил.
Сжимаю переносицу из-за надвигающейся головной боли.
— Ты такой забавный, придурок.
Дэйв хихикает.
— Что случилось? И откуда у тебя мой номер телефона?
— Может уже прекратим нести эту чушь?
— Извини, ничего не могу с собой поделать. Ну, как дела?
Расхаживаю по комнате, чувствуя себя чертовски нервно после моего общения в коридоре с няней. Я думал, что душ и мастурбация снимут напряжение, но тридцать минут и два оргазма спустя, я все еще борюсь, чтобы кровь в моем теле была равномерно распределена.
— Все в порядке.
— Как продвигаются новые песни?
— Очень хорошо, но...
— Ты хочешь начать пользоваться машиной.
Я останавливаюсь и смотрю на пустую стену в комнате Бена.
— Откуда ты знаешь?
— Мне уже звонила Бетани.
Я резко поворачиваю голову к двери, готовый выбежать и устроить этой женщине взбучку за её длинный язык. Черт! Стон поднимается из глубины моего горла при мысли о моём языке где-то на ней или в…
Нет! Прекрати, твою мать!
— Звонила?
— Да, она сказала, что ты взял машину вчера и что она нужна ей сегодня для какого-то свидания за ланчем.
— Свидание? Она сказала, что у нее свидание? Ты ведь отказал ей, да? Мне нужна машина, чтобы поехать в спортзал.
— Полегче, сделай глубокий вдох. Я знаю, что тяжело приспособиться к тому, что ты не всегда добиваешься своего, но обещаю, что это к лучшему.
— Подожди, так ты сказал ей, что она может воспользоваться машиной сегодня? — Чудовище внутри меня облизывает зубы. — На чьи деньги ты купил эту машину? Не знаю, что тебе сказала эта чертова няня, но я был трезв и работал до упаду в течение всего этого времени. Я заслужил эту машину, и если у тебя есть с этим гребаные проблемы, ты можешь отвалить, а я пойду куплю себе свою собственную чертову машину! — Я практически задыхаюсь, и останавливаюсь, чтобы отдышаться.