Мне нужно было выбраться из этой истории с Джесси, прежде чем я сделаю что-то, чего не смогу изменить.
— Хочешь сказать, что он вообще не звонил вчера вечером? — говорит она, явно возмущенная. — Никаких сообщений?
Я бросаю то, что осталось от моего завтрака и глотаю немного апельсинового сока, прежде чем кивнуть.
— Совершенно верно.
Эш открывает свой ноутбук.
— Давай проведем небольшое расследование и посмотрим, что этот придурок делал прошлой ночью, хорошо?
У меня внутри все переворачивается при мысли о том, что Джесси продолжает жить без меня.
— Я ухожу. Увидимся вечером.
— Подожди. — Брови Эшли сошлись на переносице. — Ты упускаешь возможность выследить своего знаменитого бывшего бойфренда?
Я открываю дверь и выхожу, бросив свой ответ через плечо.
— Да.
Когда я иду по улице Бена к его дому, я вижу микроавтобус на подъездной дорожке и отсутствие «Лексуса» Джесси бросается в глаза. Приступ боли в груди длится ровно столько, сколько нужно, чтобы напомнить себе, что именно этого я и хотела.
Не он порвал со мной, а я с ним.
Стучу дважды, прежде чем войти в дом Бена, и знакомый запах кофе и сладких хлопьев окутывает меня одеялом комфорта.
— Бетани! — Эллиот подбегает ко мне и обнимает за бедра. — Папа водил меня в аквариум и к маме!
Бен грустно улыбается мне из-за кухонного стола.
Я поглаживаю ее по голове и обнимаю в ответ.
— Звучит весело.
Она поднимает голову и смотрит на меня.
— Мне нужно было выбрать цветы для мамы, и я выбрала фиолетовые, потому что папа сказал, что это ее любимый цвет.
Бен никогда не говорил о Мэгги с Эллиот, да и вообще ни с кем. Эллиот никогда не знала свою маму, поэтому никогда много не спрашивала, и думаю, что Бен держал ее подальше от могилы Мэгги, чтобы избежать вопросов, которые могли бы всколыхнуть ее память и печаль, которая приходит с ними. Откуда такая внезапная перемена?
— Как тебе Лос-Анджелес? — спрашивает пастор.
Эллиот возвращается на свое место перед телевизором, и я присоединяюсь к нему за столом.
— Это было... как открыть глаза… очень поучительно.
Он хмурится.
— Мне очень жаль это слышать.
Я пожимаю плечами.
— Рано или поздно это должно было случиться, и к твоему сведению, твой брат не сделал ничего плохого. — По крайней мере, не намеренно. — Ночь в Лос-Анджелесе помогла мне увидеть себя со стороны.
Эта информация, кажется, удивляет его.
— Я так понимаю, ты ничего о нем не слышал? — Черт бы побрал эту надежду в моем голосе.
Он отрицательно качает головой.
— Дэйв позвонил и сказал, что Джесси останется еще на несколько дней. Понятия не имею почему, но он заверил меня, что у него все хорошо, брат не пьет и все такое.
— Это хорошо. — Я смотрю в конец коридора. Странно сознавать, что он не сидит за той дверью и не работает над музыкой. Что Джесси не выйдет во всей своей татуированной рок-н-ролльной славе полубога, чтобы подразнить меня или разозлить. Мой желудок превратился в месиво нервных узлов без всякой на то причины.
Да, это похоже на любовь. Я внутренне стону от своего идиотизма. Нельзя винить девушку за то, что она увлеклась идеей заслужить любовь великого Джесси Ли.
— Бетани, мне неприятно видеть тебя такой подавленной.
— Я и не подозревала, что так заметно. — Хихикаю, хотя это и не смешно.
Бен скрещивает руки на столе.
— Не кори себя за это. Джесси ничего не знает о том, что значит любить кого-то, потому что ему никогда этого не показывали. Наши родители были…
— Я знаю, он мне рассказал.
— Значит, ты должна понять, почему Джесайя путает любовь с эмоциями.
Я непонимающе моргаю.
— Любовь — это и есть эмоция, не так ли?
— Наверное, это самое большое заблуждение. Любовь — это выбор. Это обязательство, которое вы даете другому человеку, которое говорит, что вы всегда будете ставить его счастье выше своего собственного... в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, через все испытания, которые приносит жизнь. — Он хмурится, глядя мимо меня на фотографию Мэгги. — Пока смерть не разлучит вас.
Волна печали захлестывает меня, и я подавляю желание разрыдаться.
— Вау, наверное, я никогда об этом так не думала. — Я бы никогда не поставила Уайта выше себя, и он, конечно же, не считал мои чувства выше своих собственных. Это была не любовь. — Любой может сказать «я люблю тебя».
— Конечно. Это всего лишь слова.