— Не могу поверить, что была настолько глупа. — Я качаю головой. — Это всего лишь слова. Это не реально.
— Это по-настоящему…
— Я была одержима тобой несколько месяцев! Корила себя за все то, что, должно быть, сделала не так, чтобы отпугнуть тебя, и в конце концов наказала себя за это.
— О чем ты говоришь?
Я провожу рукой по волосам, случайно выдергивая пряди из пучка.
— Ты помнишь, где мы в последний раз занимались сексом до того, как ты порвал со мной?
Он, кажется, обдумывает это.
— Хм…
Парень даже не помнит!
Гнев шевелится у меня в животе.
— На заднем сиденье моей машины!
— Да, я как раз собирался это сказать. Как я мог забыть, что мы занималась любовью на заднем сиденье твоей машины? Конечно, именно там мы это и сделали. — Волнение на его лице немного гаснет, как будто он складывает кусочки вместе.
— Ты говорил, что любишь меня. Говорил, что я из тех женщин, на которых женятся мужчины. Ты трахнул меня в моей машине, а потом бросил через полчаса на парковке «Дейри Куин»!
Его взгляд мечется по сторонам.
— Пожалуйста, говори тише.
— Тише?
— Бэт…
— Ты только что сказал мне говорить тише!
Его глаза расширяются, и он откидывается на спинку сиденья, как будто я только что выросла на десять футов выше и появилось три лишних головы.
— Я ненавидела себя после той ночи, и каждый раз, садясь в машину, вспоминала о собственной глупости! Я хотела избавиться от чувства вины! Хотела, чтобы это прекратилось, поэтому бросила зажженную спичку на заднее сиденье своей машины, надеясь огнем избавиться от своей ошибки.
— Иисус.
Я тычу пальцем ему в лицо.
— Не произноси его имя всуе при мне, кусок дерьма. — Встаю из-за стола и хватаю свою сумочку. — Оставь меня в покое, или я получу судебный запрет.
Комната взрывается аплодисментами, когда я выхожу.
Вместо того, чтобы идти на ближайшую автобусную остановку, иду пешком все девять миль до дома.
ДЖЕССИ
К тому времени, как я завожу «Лексус» на подъездную дорожку к дому брата, солнце уже садится, и гирлянда рождественских огней освещает его порог. Я вспоминаю первую ночь, когда Дэйв высадил меня здесь, и как мне не терпелось выпить. Голод все еще там, как щекотка в задней части моего горла, но это управляемо. Что не поддается контролю, так это моя потребность увидеть Бетани.
Выключаю зажигание и в миллионный раз перечитываю сообщение, которое она мне прислала.
«Мне все равно».
Как и всякий раз, когда я читаю эти три слова, мой желудок сжимается от тошноты. Ненавижу то, что потерял ее, и не знаю, как это исправить. Я подумывал о том, чтобы появиться в закусочной и заставить ее поговорить со мной, но толпа не позволит мне застать ее одну.
Я смотрю на синий мерцающий свет от телевизора Бена, который просачивается сквозь мини-жалюзи. Хорошо, что он еще не спит. Я выскакиваю из машины, хватаю сумку и тихонько стучу в дверь.
Он открывает в своих спортивных штанах, рубашке «Аризона Даймондбэкс» и улыбается.
— Эй, ты вернулся.
— Да... — Я потираю затылок, чувствуя себя неловко и навязчиво. — Наверное, мне следовало позвонить.
— Нет, не беспокойся об этом. — Брат делает шаг назад и открывает дверь шире. — Входи же.
— Спасибо. — Я задерживаюсь перед ним, размышляя, не будет ли странно, если я обниму его. Кажется, он раздумывает над той же идеей. Вместо того, чтобы неуклюже лезть с неудобными объятиями, направляюсь к дивану. — Ты смотришь кулинарный канал?
Бен со смешком закрывает дверь.
— Я пытаюсь почерпнуть некоторые идеи, глядя на эти шоу, но в итоге они вызывают у меня чувство голода, и мне приходится их выключать. Как там Лос-Анджелес?
Бросаю сумку в ногах дивана и падаю на комковатые подушки.
— Отлично. Записал несколько новых песен, подписал новый контракт с «Аренфилдом». Жизнь налаживается.
Бен хмурится, очевидно, улавливая мой не такой уж и тонкий подавленный тон. Он садится на диван с противоположной стороны, хватает пульт, нажимает кнопку отключения звука и поворачивается ко мне.
— Это хорошо. Я счастлив за тебя. — В его голосе слышится беспокойство. Он, наверное, боится, что у меня случится рецидив. И Бен не единственный. — Я не был уверен, что ты вернешься.
— Дэйв хотел бы, чтобы я остался в Лос-Анджелесе.
Брат наклоняет голову.
— Почему же ты этого не сделал? Я думал, ты ухватишься за возможность покончить со своим заключением здесь. — Он улыбается.
— Я тоже так думал. Можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— О тебе и Мэгги. Как ты понял, что это было по-настоящему? Я имею в виду, когда ты понял, что она для тебя? Типа единственная.