— Работа
Я открыла дверь в учительскую. Травина?! Зачем она здесь?
Сердце ответило громким стуком.
Травина повела головой в мою сторону. Я заставила себя сказать ей: "Здравствуй!"? и быстро прошла в комнату, смежную с учительской. Села.
Травинка здесь. Значит, ученики ходили к директору жаловаться на меня. Он вызвал ее из отпуска по беременности! "Спасать положение".
Вот как меня встретила школа… В которую я так рвалась. Сейчас она залита ровным, мирным шумом. Это не детская школа, где на переменах ребятишки с гиканьем носятся по этажам. Здесь учащиеся кучками стоят у подоконников, не прячась курят на лестничных площадках. Рокочут мужские голоса, взвиваются женские. Сталкиваясь с мужскими, женские разбрызгиваются в смех.
Когда прозвенит звонок, ученики побросают недокуренные папиросы и быстро разойдутся по классам. Тихие, опустевшие коридоры будут напоминать русла пересохших рек.
В кабинетах ученики займут свои места. У каждого из них в классной комнате есть свое место. Только у меня его там нет.
И они не хотят, чтобы я занимала место Травиной. Даже временно Они не хотят! "Вы диктуете непонятно! А вот наша Нина Гавриловна диктует!"…
Я знаю, как она диктует. По слогам! Я не хочу "диктовать понятно". Я хочу понятно объяснять!
Наша Нина Гавриловна…
Я знаю ее.
Я работала с ней вместе два года назад. Тогда, весной, перед проверкой экзаменационных сочинений директор сказал нам:
— Будьте честными, но не скупитесь.
И Травина не скупилась. Она соскоблила лезвием и "сдула" все "лишние" ошибки своих учеников.
Травина и мне предложила заняться тем же. Я отказалась. Тогда она сказала мне:
— Ты меня на три года глупее!
…Я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Травина. Она рассматривала меня. Ее взгляд удовлетворенно отмечал серые пятна, следы переутомления и бессонницы, у меня на щеках.
Улыбка тронула мои губы.
— Вот что!? оборвала она мою улыбку.? Директор предложил, и я согласилась не брать очередной отпуск сразу после декретного. Это значит? я выйду в апреле.
Это означало, что в апреле я останусь без школы…
Моя рука потянулась к клочку бумаги на подоконнике. Я взяла его, смяла и бросила в проволочную корзину под столом.
Звенел звонок, повелительный, холодный, напористый.
— Откройте тетради,? сказала я, когда все уселись.? Сегодня будет небольшой диктант. Запишите заголовок. Легенда об Ангаре и Енисее. По Анатолию Кузнецову.
Я сошла с кафедры и посмотрела в окно.
Шел снег. Первый снег. Он летел стремительно, почти пологими полосами и густо посыпал землю, ободранную осенью. Казалось, природа, не удержав зеленое, торопится хотя бы прикрыть черное белым…
Я стала читать. Читала и не слышала своего голоса. А когда кончила и посмотрела на учеников, мне показалось: они сами видели все, о чем я читала. Они еще видят. У них большие, какие-то наполненные и неподвижные глаза. В них как будто еще отражаются и зеленые, гордые леса Сибири, и холодные белые скалы, и прозрачная зеленовато-голубая, как в море, вода непокорной красавицы Ангары.
А может, кто-нибудь из них и вправду видел все это? Может, кто-то из них был там, в Сибири, когда покоряли Ангару?
…Я диктую. Они пишут, тихие, безропотные, все еще во власти услышанного. Их головы склонены над столами. Ничем не защищенные от моего взгляда макушки. Светлые, темные, густоволосые, лысеющие… Слипшиеся волоски, пучочки вихров…
Это даже трогательно. Но я вижу их руки, кисти их рук, широкие, каменно-мускулистые, их ногти, обведенные черным. Я вздыхаю кисловатый и терпкий запах завода, исходящий от них, и невольно выпрямляюсь, расправляю плечи.
Перья автоматических ручек быстро и плавно бегут по бумаге, ритмично перескакивая с одной строки на другую. Бегут, бегут, бегут…
Но вдруг начинают вздрагивать, замирать, приподниматься над строчками, возвращаться назад? черкать зло, ожесточенно.
Я впиваюсь пальцами в книгу.
Р-раз!
Как по команде, ручки плашмя ложатся на столы. Руки подлетают над столами.
Крик! Кричит весь класс. Слов понять нельзя.
Я стою, как вкопанная. Как стояла перед своими выпускниками два года назад, когда они мне заявили, что я не должна была ставить двойки. Ведь в других десятых не было двоек! А целый год у меня с ними были такие хорошие отношения…
Эти кричат, а я вспоминаю других, лица с большими ртами, руки, мелькавшие у меня перед глазами. Мускулистые, разозлившиеся руки с засученными рукавами рубах. А я ждала в конце года цветов…