— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Просто не понимаю, — сказала она.
— Ты должна понимать. Миссис Ногтон не стала бы ничего мне говорить, если б у нее не было достаточно оснований.
У Гейл так сильно дрожали руки, что она едва не выронила телефонную трубку. Разумеется, она сразу же поняла, что именно случилось. Эта женщина начала плести интриги, потому что прошлой ночью… потому что ей казалось… она подозревала…
По крайней мере, Гейл порадовалась тому, что миссис Ногтон не упомянула имя мужчины. Что бы ни случилось, вся эта грязь не должна коснуться Яна. Это было бы ужасно несправедливо.
Девушка взяла себя в руки и попыталась разговаривать с мужем спокойным голосом.
— Какая нелепость. Пожалуйста, не превращайся в ревнивого мужа. У тебя нет для этого оснований. В мою комнату приходило много офицеров и их жен. Дело в том, что у миссис Ногтон здесь дочь, и она хочет, чтобы все внимание доставалось Джун. Вся эта история не имеет под собой никакого основания. Верь мне, Билл.
— Эта женщина заходит слишком далеко, распространяя о тебе такие слухи.
— Да, это не слишком приятно, — проговорила устало Гейл, внезапно почувствовав легкую тошноту.
— Впрочем, правда в том, что ты слишком хороша, чтобы оставлять тебя одну среди такого количества одиноких мужчин. Поэтому тебе лучше отправиться в Кингстон. Пусть тебе помогут сесть на поезд, а там тебя встретит твой отец.
Гейл поспешно согласилась. Это хороший способ избежать дальнейших расспросов, и, возможно, таким образом, они с Яном смогут избежать подозрений.
— Да, я поеду завтра, — заверила мужа Гейл. — Ночным поездом. Если мне помогут. Я еще не могу ходить. Я с большим удовольствием оказалась бы сейчас дома.
Биллу Кардью пришлось заплатить весьма крупную сумму за сегодняшний разговор. Слова миссис Ногтон заронили в его душе сомнения и ревность. Он не станет ни в чем обвинять Гейл, если не будет уверен. Разумеется, Гейл всегда пользовалась популярностью у мужчин, что, в свою очередь, вызывало раздражение у женщин. А миссис Ногтон просто старая сплетница.
После разговора с Биллом Гейл, сидя на кровати, дрожала от страха, отчаяния, обиды.
Ее муж слишком ревнив, и это, без сомнения, создаст проблемы в будущем. Все время придется доказывать свою невиновность.
Девушка закрыла руками свое лицо. Как она несчастна! Как ей хотелось все время видеть Яна, разговаривать с ним, целовать его губы. Но она не должна. Так нельзя.
Придя в себя, Гейл взяла ручку, лист бумаги и написала Яну записку.
«Буду тебе очень признательна, если поможешь добраться мне до Эдинбурга. Я собираюсь завтра сесть на вечерний поезд. Может быть, тебе удастся заказать для меня билеты в спальном вагоне. Я решила, что мне лучше отправиться домой.
Спасибо тебе за все. Прощай.
Гейл».
В это слово «прощай» она вложила гораздо больший смысл. Она знала, что Ян догадается. Она говорила «прощай» их любви, их памяти, которая трепетно хранила их встречи в Париже.
Затем девушка позвонила в колокольчик и попросила служанку пригласить к ней миссис Ногтон.
Жена майора появилась в комнате Гейл, явно испытывая некоторое беспокойство. Когда женщина немного успокоилась, то поняла, что зашла слишком далеко в этом деле. Она нервно поздоровалась с девушкой, на лице миссис Ногтон не было и тени той дежурной улыбки, которая являлась ее отличительной чертой.
Гейл посмотрела ей прямо в глаза и сказала:
— Вы считаете, это прилично говорить всякие гадости обо мне по телефону моему мужу?
Пожилая женщина инстинктивно дернула головой:
— Я считаю это вполне приличным. Я не называла имен, но считаю, вы и так понимаете, о чем речь.
— Нет, — четко сказала Гейл. — Я не имею ни малейшего понятия, на что вы намекаете.
Миссис Ногтон прокашлялась и отвернулась в сторону, чтобы избежать открытого взгляда своей собеседницы.
— О нет, вы очень хорошо понимаете, но я вовсе не собираюсь обсуждать это здесь и сейчас. Пусть это останется на вашей совести. И я не думаю, что ее можно назвать чистой.
— Не кажется ли вам, что вы слишком много на себя берете?
— Как жена старшего по званию офицера я заявляю, что мой поступок продиктован чувством долга. В среде офицеров не должно быть скандалов.
Гейл сцепила руки:
— Не вижу, в чем именно состоит проблема, но я не намерена оставаться здесь до возвращения моего мужа. Я уезжаю из Шотландии завтра вечером.
Лицо миссис Ногтон мгновенно просветлело. Это хорошие новости. Теперь путь для ее малышки Джун расчищен. Никто не будет стоять на дороге ее большой любви.
— Что ж, очень хорошо. Больше я никому ничего не скажу, — объявила женщина и попыталась улыбнуться Гейл.
Но девушка не улыбнулась в ответ.
— Вы старше меня и ваш муж — командир Билла, но это не дает вам права вмешиваться в мои личные дела. И не стоит проявлять такое рвение в том, о чем вы не имеете ни малейшего представления. Если я несколько груба с вами, сожалею. Но вы сами на это напросились.
Лицо миссис Ногтон превратилось в маску.
— Вы слишком молоды, дорогая, — сказала она. — Вы не жили в армии так долго, как я. Полагаю, со временем вы научитесь вести себя достойно. Как следует жене офицера.
Бросив в лицо девушки это последнее оскорбление, женщина повернулась и гордой походкой вышла из комнаты.
Гейл задрожала, чувствуя, что ее нервы вот-вот сдадут и у нее начнется истерика. Слишком много неприятностей обрушилось на нее сегодня. И еще больше проблем поджидают ее в будущем. Но как смеет миссис Ногтон так вести себя? Старая сводница!
Как она смеет? Она ведь ничего не знает! И никто ничего не знает об этом! Никто не знает, что они с Яном принадлежат друг другу уже несколько лет. Все случилось еще задолго до появления в ее жизни Билла.
Гейл даже не прикоснулась к своему ужину. Она составила текст телеграммы, где просила отца встретить ее у поезда. В Кингстоне придется все время разыгрывать из себя счастливую молодую жену.
Глава 14
Мистер Патнер помог Гейл выбраться из машины. Она обхватила его за шею с одной стороны, а с другой — мать и таким образом смогла допрыгать на одной ноге до дома. Все были так счастливы видеть ее, что сначала не заметили перемены в ее настроении.
От счастья у девушки на глазах появились слезы. Дома ее ждал сюрприз — неожиданно приехал Крис. Двое детей Патнеров собрались вместе. Гейл — со своей щиколоткой, ее брат — с подбитым глазом. Хотя сейчас гематома почти рассосалась и он чувствовал себя превосходно.
Вся семья сразу же собралась за столом. Они весело шутили, обменивались новостями. Не было только Перчинки. Она должна была приехать лишь к Рождеству.
Миссис Патнер вдруг внимательно посмотрела на свою старшую дочь и испытала нечто похожее на шок. Боже, как она похудела! Одни глаза остались. Скулы заострились, и в лице появилась какая-то тревога. Только однажды в жизни она видела Гейл в таком состоянии. Три года назад, когда дочь вернулась из Франции.
Но что же случилось с ней сейчас? Когда они с Биллом уезжали из Кингстона, девочка выглядела вполне довольной и счастливой. И письма от нее приходили веселые и полные оптимизма. Возможно, ей просто казалось так, подумала миссис Патнер. Дети всегда говорили ей, что она беспокоится по пустякам.
Вдруг отец повторил в точности ее мысли:
— Похоже, пребывание в Шотландии не пошло тебе на пользу, дорогая, — обратился он к Гейл. — Ты неважно выглядишь.
— У меня создалось точно такое же впечатление, — согласилась миссис Патнер.
— Нам лучше вместе отправиться в больницу и сыграть на пару в ящик, — засмеялся Крис и подмигнул сестре своим здоровым глазом.
Девушка, чувствуя на себе внимание всей семьи, постаралась превратить все в шутку, но выражение ее лица выдавало боль, которую она испытывала.