Выбрать главу

Той ночью они занимаются любовью впервые за… несколько недель? Нет, больше. Прошло не меньше месяца. Это приятно. Когда всё заканчивается, Сэнди спрашивает:

— Ты всё ещё куришь?

Уилсон хочет солгать. Он вспоминает слова ныне покойного сантехника: «Она начала пилить меня. Пилить и пилить, и пилить». Он думает о том, каким приятным был этот вечер. Насколько он выделялся на фоне последних шести или восьми месяцев.

«Они меняются, — сказал Ленни. — Становятся раздражительными и придирчивыми».

Уилсон решает не лгать. Он говорит, что продолжает курить, но понемногу. Максимум полпачки в день, ожидая услышать от Сэнди: «Даже это может тебя убить».

Но она говорит другое:

— Есть с собой?

— Ты не курила с…

— Мне нужно кое-что тебе сказать. Я всё откладывала.

«О, боже», — думает Уилсон.

Он включает прикроватный светильник. Сверху на столике небрежно лежат ключи, бумажник, телефон и немного мелочи. Служебный пистолет он как всегда сунул в ящик. За ним лежит пачка «Мальборо» и зажигалка «Бик». Уилсон даёт Сэнди сигарету, думая, что после многолетнего перерыва, одна затяжка вырубит её наповал.

— Возьми одну себе.

— У меня нет пепельницы. Когда хочу покурить, обычно, хожу в гостевую ванную.

— Воспользуемся моим стаканом.

Уилсон прикуривает её сигарету, затем свою. Они опять курят в постели, как раньше, когда только поженились, думая, что заведут пару детей и будут жить долго и счастливо. Двенадцать лет спустя детей так и нет, и Уилсон чувствует себя постаревшим.

— Ты же не собираешься сказать, что хочешь развестись? — Это шутка. Или не шутка.

— Нет. Я хочу рассказать тебе, почему с этой весны была такой чертовски сварливой и тяжёлой в общении.

— Хорошо…

Сэнди пыхает сигаретой, но без затяжки.

— Меня «штормило».

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Сэнди.

— Я имею в виду менопаузу, Фрэнк. Ты знаешь, что это такое?

— Ты уверена?

Сэнди бросает на него кислый взгляд, но затем фыркает и смеётся.

— Уж, наверное, я бы знала, тебе не кажется?

— Детка… тебе всего тридцать девять.

— В моей семье мы рано начинаем и рано заканчиваем. Моя сестра Пат начала меняться, когда ей было тридцать шесть. Я была вся на эмоциях, как ты мог заметить.

— Почему ты не сказала?

— Потому что тогда мне пришлось бы признаться в этом самой себе. — Сэнди вздыхает. — Последние месячные были четыре месяца назад, и всего лишь пару капель. С тех пор… сухо. — По щеке Сэнди скатывается слеза. Она бросает недокуренную сигарету в стакан с водой и прикрывает рукой глаза. — И я чувствую себя сухой, Фрэнки. Старой, потрёпанной и нелюбимой. Прости, я относилась к тебе, как сука.

Уилсон тоже тушит сигарету. Он ставит стакан на столик и заключает Сэнди в объятия.

— Я люблю тебя, Сэнди. Всегда любил и буду любить.

— Спасибо, дорогой.

Она протягивает через него руку, прижимаясь грудью к его щеке, и выключает свет. На мгновение экран его телефона мигает красным.

Сэнди Уилсон улыбается в темноте.

Эксперт по турбулентности

1

Крейг Диксон сидел в гостиной полулюкса «Четыре сезона», ел дорогую еду, доставляемую прямо в номер, и смотрел платный фильм, когда зазвонил телефон. Его до этого спокойное сердцебиение вдруг ускорилось. Диксон был одинок, идеально подходил под определение «перекати-поле», и только один человек знал, что он здесь, в этом шикарном отеле напротив парка Бостон-Коммон. Он хотел было не отвечать, но этот человек — Диксон называл его куратором — будет названивать, пока ему не ответят. И если этого не сделать, то жди неприятных последствий.

Это не ад, подумал Диксон, апартаменты слишком хороши, но это чистилище. И никаких перспектив для выхода в отставку в ближайшее время.

Он выключил телевизор и поднял трубку. Без всякого приветствия он сказал:

— Это несправедливо. Я только два дня назад прилетел из Сиэтла. И ещё не пришёл в себя.

— Я понимаю и ужасно сожалею, но дело срочное, и вы единственный, к кому можно обратиться. — Вместо «сожалею» он сказал «сошалею».

У куратора был успокаивающий, почти усыпляющий голос, как у ведущего на радио, подпорченный лишь изредка пробивающейся шепелявостью. Диксон никогда его не видел, но представлял высоким и стройным, с голубыми глазами и нестареющим лицом без морщин. В реальности он наверняка был толстым, лысым и смуглым, но Диксон был уверен, что его представление о нём никогда не изменится, потому что он не ожидал, что когда-либо встретится с куратором лицом к лицу. За годы работы в фирме — если это была фирма — Диксон познакомился со многими экспертами по турбулентности, и никто из них никогда не видел этого человека. Естественно ни один из экспертов, работавших на него, не был «бессмертным» — даже двадцатилетние и тридцатилетние выглядели людьми среднего возраста. Дело было не в работе, где иногда случалось задерживаться допоздна, хотя никаких тяжестей таскать не приходилось. Дело было в том, почему именно они были пригодны к этой работе.

— Говорите, — сказал Диксон.

— «Аллаид Эйрлайнс», рейс № 19. Бостон — Сарасота, без пересадок. Вылет сегодня вечером в 8:10. Вы как раз успеваете.

— И больше никто не может? — Диксон вдруг понял, что стонет, как маленький мальчик. — Блин, я устал. Устал. Этот перелёт из Сиэтла был жёстким.

— Займёте ваше обычное место, — сказал куратор, произнеся последнее слово как «мешто». Затем он повесил трубку.

Диксон посмотрел на недоеденную рыбу-меч, но у него пропал аппетит. Он посмотрел на телевизор, где шёл фильм с Кейт Уинслет, который он всё никак не досмотрит, по крайней мере, не в Бостоне. Затем подумал — и не в первый раз! — о том, чтобы просто собрать вещи, взять напрокат машину и поехать на север, сначала в Нью-Гэмпшир, затем в Мэн и через границу в Канаду. Но они его поймают. Он это знал. И до него долетали слухи о сбежавших экспертах, которых потом били электрическим током, потрошили и даже варили заживо. Диксон не верил этим слухам… но сомнения закрадывались.

Он начал собирать вещи. Скудные. Эксперты по турбулентности путешествовали налегке.

2

Билет дожидался его на стойке регистрации. Как обычно, его место эконом-класса располагалось в начале хвостового отсека, центральное в правом ряду. Каким образом оно всегда было доступно, оставалось ещё одной загадкой, как, например, сам куратор, откуда он звонил или в какой организации работал. Как и билет, место просто всегда дожидалось Диксона.

Он засунул свою сумку на полку над головой и оглядел сегодняшних попутчиков: бизнесмена с красными глазами и запахом джина у прохода, и даму средних лет, похожую на библиотекаршу, у окна. Бизнесмен пробурчал что-то неразборчивое, когда Диксон, извиняясь, протиснулся мимо него. Он читал книгу в мягкой обложке с очаровательным названием «Не позволяй своему боссу е*ать тебе мозги». Библиотекарша смотрела в окно на всякие снующие туда-сюда технические агрегаты, будто в своей жизни не видела ничего более захватывающего. На её коленях лежало какое-то вязание. Диксону показалось, что это свитер.

Женщина повернулась, улыбнулась ему и протянула руку.

— Приветствую, я Мэри Уорт. Как девушка из комиксов.

Диксон не знал никаких девушек из комиксов по имени Мэри Уорт, но пожал её руку.

— Крэйг Диксон. Рад познакомиться.

Бизнесмен что-то буркнул и перевернул страницу своей книги.

— Я в полнейшем нетерпении, — сказала Мэри Уорт. — У меня двенадцать лет не было настоящего отпуска. Мы с подружками сняли небольшое местечко на Сиеста-Ки.

— Подружки, — буркнул бизнесмен. Похоже, бурканье было его стилем общения.

— Да! — подмигнула Мэри Уорт. — У нас будет целых три недели. Вообще-то, мы никогда не встречались, но они настоящие подружки. Мы все вдовы. Познакомились в интернете. Это невероятная вещь. В моём детстве ничего подобного не было.