— Не знаю, — отозвался он. — Я здесь редко бываю. Целый день работаю, возвращаюсь усталый и сразу ложусь.
Поль окончательно запуталась в своих суждениях об этом мальчике. Внешностью не кокетничает, работает целый день… Она чуть было не спросила: «А чем вы занимаетесь?» — но удержалась. Такое любопытство было не в ее духе.
— Я стажируюсь у адвоката, — продолжал Симон. — Приходится много работать, ложиться в полночь, вставать на рассвете…
— Сейчас десять, — заметила Поль.
— Сегодня утром моего главного клиента гильотинировали, — протянул он.
Поль вздрогнула. Он не подымал глаз.
— Боже мой! — воскликнула она. — И он умер?
Оба расхохотались. Он поднялся и взял с камина сигарету.
— Нет, правда, я работаю не особенно много, недостаточно много. Вот Вы зато в десять часов уже на ногах, готовы заняться нашей мерзкой гостиной, я Вас просто уважаю.
Он взволнованно зашагал по комнате.
— Успокойтесь, — посоветовала Поль.
Она вдруг пришла в хорошее расположение духа, даже развеселилась. И даже начала бояться появления матери Симона.
— Пойду оденусь, — сказал Симон. — Я быстро, подождите меня.
Целый час она провела с мадам Ван ден Беш, которая с утра явно находилась не в духе и держалась скорее сурово; разработала вместе с ней сложный проект меблировки квартиры и, спускаясь по лестнице, радостно строила финансовые планы, совершенно забыв о существовании Симона. По-прежнему лил дождь. Поль уже подняла было руку, желая остановить такси, как вдруг подкатил маленький, низенький автомобильчик. Симон открыл дверцу.
— Может быть, я вас подвезу? Я как раз еду в контору.
Ясно было, что он прождал ее целый час, но его заговорщический вид растрогал Поль. Согнувшись чуть ли не вдвое, она с трудом влезла в машину и улыбнулась.
— Мне нужно на авеню Матиньон.
— С мамой договорились?
— Вполне. В самое ближайшее время вы будете отдыхать после своих трудов на мягких кушетках. А вы из-за меня не очень запоздаете? Уже начало двенадцатого. Времени более чем достаточно, чтобы гильотинировать весь свет.
— У меня времени сколько угодно, — угрюмо отозвался он.
— Я вовсе не собираюсь над вами смеяться, — мягко произнесла она, — просто у меня прекрасное настроение: у меня были денежные заботы, а благодаря вашей маме все благополучно разрешится.
— Пускай только она вам вперед заплатит, — посоветовал он, — она у нас ужасно жадная.
— Так о родителях говорить не полагается, — сказала Поль.
— Мне не десять лет.
— Сколько же?
— Двадцать пять. А вам?
— Тридцать девять.
Он присвистнул так непочтительно, что она чуть было не рассердилась, но тут же засмеялась.
— Почему вы смеетесь?
— Вы присвистнули так восхищенно.
— Представьте, я куда более восхищен, чем вы полагаете, — ответил он и так нежно поглядел на Поль, что ей стало неловко.
«Дворники» ритмично скользили по смотровому стеклу, не справляясь с напором дождя, и она невольно подумала, как это Симон ухитряется вести машину. Садясь рядом с ним, она порвала чулок; она чувствовала себя чудесно веселой в этом неудобном автомобильчике, рядом с этим незнакомым, явно заинтересовавшимся ею юношей, под дождем, пробивавшимся даже внутрь и оставлявшим пятна на ее светлом пальто.
Она начала что-то мурлыкать; сначала она уплатит налоги, потом пошлет ежемесячную сумму матери, рассчитается с магазином, и у нее останется… ей вдруг расхотелось считать дальше. Да и Симон вел машину слишком быстро. Она вспомнила Роже, минувшую ночь и помрачнела.
— Вы бы не согласились как-нибудь позавтракать со мной?
Симон выпалил эту фразу одним духом, не глядя в ее сторону. На мгновение ее охватил панический страх. Она его совсем не знает, придется волей-неволей поддерживать разговор, расспрашивать, стараясь войти в чью-то незнакомую жизнь. Она попыталась отбиться.
— В ближайшие дни не знаю, слишком много работы.
— Ну что ж, ничего не поделаешь, — отозвался он.
Настаивать он не стал. Поль взглянула на него; теперь он вел машину медленнее и даже как-то меланхолично. Она достала сигарету, он протянул ей зажигалку. Кисти рук у него были мальчишеские, очень худые и комично вылезали из рукавов пиджака спортивного покроя. «При такой внешности не следует одеваться под траппера», — подумала она, и ей вдруг захотелось заняться его туалетом. Он воплощал собой тот тип юноши, который внушает материнские чувства женщинам ее возраста.