Разумеется, я не льщу себя надеждой, что разобралась в Рудольфе Нуриеве — звезде, наделенной гениальностью»[29], — писала она.
На этот раз у критики единое мнение. Это благодатные моменты ее жизни, и описывает она их с не меньшей радостью. Они восхищают даже тех, кто относится к ней сдержанно. Жорж Урден написал в журнале «Ви»: «Последняя книга, опубликованная Франсуазой Саган, восхитительна… У нее скандальная и ничтожная репутация. Такое суждение абсурдно. Она описывает общество, в котором живет и которое действительно бездуховно, но она неутомимо задает своим внимательным и верным читателям, каковым я и являюсь, глубокие, хорошие и ставящие в тупик вопросы. Например, есть ли у жизни смысл». Что до Жозиан Сави-ньо, журналистки из газеты «Монд», то она рассказывала: «Когда Франсуаза Саган закрывает за собой дверь, говоря с улыбкой, еще раз взъерошив свои светлые волосы: «Спасибо, что пришли», — расставание проходит на самой оптимистической ноте. И это несмотря на то что в наше время только и говорят о безопасности, когда многие, вероятно, хотели бы узнать день сдоей собственной смерти. Франсуаза Саган после тридцати лет безумств и великодушия продолжает прожигать свою жизнь с радостью и 6 эти сложные времена подает нам пример изящности бытия». Бернар Франк также присоединил свой голос к этому хвалебному хору. Он вновь вспомнил об успехе романа «Здравствуй, грусть!» и попытался проанализировать реакцию тех, кого назвал «скучным стадом литературных критиков»: «Возможно, больше всего критиков раздражает в Франсуазе Саган то, что они не могут не говорить о ней, словно бабочка, которая от огня обжигает себе крылья. После каждого нового салонного романа критика клянется всеми богами, что больше никогда этого не сделает, что у нее есть кое-что получше. У нее свои интересы, и вообще ей есть чем заняться. И так далее и тому подобное. Но когда появляется новое произведение Саган, она тут же забывает свои святые обеты и сокровенные намерения и с жадностью прочитывает его. Саган — это ее грех. Но после того как книга прочитана, она начинает метать громы и молнии…»
В марте 1984 года Саган стала звездой четвертого Книжного салона вместе с Людмилой Черицой, автором книги «Любовь у зеркала» («L’Amour au mirror»), с бароном Ги де Ротшильдом («Против большого состояния…», «Contre bonne fortune…»), Жанной Бурен («Дамская комната», «La Chambre des dames») и Валери Жискаром д’Эстеном («Две француженки из трех», «Deux Françaises sur trois»). Франсуаза Саган дала триста автографов к книге «В память о лучшем», моментально вспомнив о своем первом пребывании в Соединенных Штатах. Тогда она писала: «With all my sympathy», не ведая, что это коварное выражение означает по английски: «Приношу мои соболезнования» Книжный салон имел большой успех, поговаривали лаже, что на этот раз посещаемость на 20 процентов выше, чем в прошлом году. В феврале 1986 года произведение Саган получило приз «Трудных детей»[30]. Романистка отправилась за наградой в Межев, где встретилась со своими поклонниками всех возрастов, приехавшими взять автограф у автора.
За год до этого мероприятия жюри, присуждающее приз «Монако» и состоящее из членов Французской академии и Академии имени братьев Гонкур, отметило произведения шести авторов: Анри Кулонжа, Пьера Жакеза-Элиаса, Робера Малле, Рене де Обалдья, Пьера-Жана Реми и Франсуазы Саган. В мае приходит официальный ответ: тридцать пятая премия Фонда принца Пьера де Монако будет присуждена Франсуазе Саган за все ее литературное творчество. До нее награждены были Франсуа Нурисье, Анн Эбер, Леопольд Седар Сенгор, Пьер Гаскар, Даниэль Буланже, Марсель Шнайдер, Жан-Луи Кюртис, Кристин де Ривуар, Жак Лоран и Патрик Модьяно. Для вручения этой премии в 40 тысяч франков собралась вся семья принца: Ренье, Каролин, Стефани, Альбер и Стефано. «Я в восторге от этой премии, — но останусь в прихожей по трем причинам: прежде всего я не выношу большого скопления людей. Кроме того, зеленый цвет мне совсем не идет, в нем я похожа на собачку, и, наконец, я люблю, когда награду мне вручают за что-то конкретное», — заявила романистка.