27 марта 1990 года руководителям четырех сетей по продаже наркотиков был объявлен суровый приговор. Однако большинству мелких торговцев, занимающихся перепродажей, удалось избежать наказания. Но только не Франсуазе Саган. Она была приговорена к шести месяцам тюремного заключения условно. Кроме того, романистку обязали заплатить штраф в размере 10 тысяч франков за хранение и потребление наркотиков.
Франсуаза Саган, которую в трудный момент поддержали многие представители интеллигенции и редакция ежемесячного журнала «Глоб», согласилась сотрудничать с последним с февраля по декабрь 1988 года. Свои первые материалы она посвятила Жан-Люку Годару и Маргерит Дюрас, следующие — Реймону Барру и Жаку Шираку. По этому поводу она писала: «Посмотрим в будущее, довольно условное, которое ожидает нас через месяц: что мы будем делать, если Миттеран не выдвинет свою кандидатуру? Признаю, если бы не было ни одного кандидата от левых сил, я обратила бы свой взор к Шираку. Долгое время мне казалось, что это грубый и бестактный человек. Раньше я считала его суровым, а сейчас он представляется мне крайне энергичным… Кроме того, насколько мне известно, Франсуа Миттеран способен смеяться, как школьник, а Жак Ширак любит шутки». Автор передовиц долго задавалась вопросом, будет ли Франсуа Миттеран выдвигать свою кандидатуру на президентских выборах 1988 года. Во время репетиций пьесы «Обратный эксцесс» в «Буфф-Паризьен» она вспоминала об ужине с главой правительства, который, по ее словам, высказал приглашенным свои сомнения по этому поводу либо из-за состояния здоровья, либо из-за желания начать писать мемуары. В конце концов, когда президент включился в предвыборную борьбу в феврале 1988 года, Франсуаза Саган присоединилась к Национальному совету левых сил вместе с Маргерит Дюрас и Жаном Лакутюром, хотя годом раньше она и говорила, что этот институт создан для «витающих в облаках». Однако, так же как и в 1981 году, она открыто поддержала президента, выступив в телевизионной передаче с такими артистами, как Шарль Трене, Роже Анен, Ришар Берри, Тьерри Мюглер, Жюльет Бинош, и другими.
В то же время дело Салмана Рушди заинтересовало все без исключения средства массовой информации. 3 марта 1989 года романистка согласилась подписать манифест за всеобщее право на самовыражение, установленное Международным комитетом по защите Салмана Рушди и издателей, опубликовавших его «Сатанинские стихи».
По результатам первого тура президентских выборов, прошедшего 24 апреля, Франсуа Миттеран набрал 34,1 процента голосов, Жак Ширак получил меньше 20 процентов, Реймон Барр — 16,5 процента, Жан-Мари Ле Пен имел 14,4 процента голосов, Андре Лажуани — 6,8 процента, Антуан Вехтер — 3,8 процента, Пьер Жюкен — 2,1 процента, и 2 процента досталось Арлетт Лагийер. Через неделю Франсуа Миттеран был переизбран 54 процентами голосов против 46 процентов, доставшихся Жаку Шираку, его премьер-министру с 1986 по 1988 год. Президент сразу же принял решение распустить Национальное собрание и провести выборы в законодательные органы власти. Из этой битвы социалистическая партия вышла с высоко поднятой головой, и Мишель Рокар, которого Франсуа Миттеран назначил премьер-министром, вступил в свои обязанности. В чем же заключался его план? «Восстановить равновесие политических сил».
Год спустя вместе со своим президентом, логикой мышления и выдержкой которого она восхищалась, Франсуаза Саган осуществила второй официальный визит, который был удачнее, чем путешествие в Боготу. Тогда Франсуа Миттеран пообещал ей: «В следующий раз я >гвезу вас в равнинную страну». Во время этого путешествия они посетили Москву, Ленинград и Грузию. Президента также ждали на один день в Гданьске, оплоте польского профсоюза «Солидарность», затем в Аушвице и Биркенау. Также был запланирован визит в Краков, где он встретился со студентами из университета Ягеллона и муниципальными властями. По возвращении в Варшаву президент Франции вновь беседовал с генералом Ярузельским и провел пресс-конференцию. «Я страстная поклонница Горбачева, — говорила Франсуаза Саган. — В своих выступлениях он не прибегает к угрозам, и я сразу поняла, что этот интеллигентный человек совершенно искренен. Его конструктивные идеи, его видение мира и восхитительная смелость должны были бы снискать ему всеобщее уважение. Мне кажется невероятным, что некоторые люди утверждают, будто ему нельзя доверять, в то же время они обвиняли его предшественников в том, что они были суровыми стариками». Затем она добавила: «Нас везде превосходно принимали. В глазах советских людей я в какой-то степени былагсимволом свободы».