В июне 1993 года, через девять лет после выхода романа «В память о лучшем», неутомимая Саган опубликовала в издательстве «Жюльяр» «От всей души», еще одно произведение, обращенное в прошлое. Романистка собрала тринадцать хроник, в основном неизданных. Это книга о людях, которыми она восхищается. «Я люблю многих людей, но не так много тех, кем я восхищаюсь», — говорила она. Здесь рассказывается о съемках Феллини в Чинечитте, о встречах с Катрин Денев. Романистка говорит о любимых лошадях, вспоминает Кажарк. Они рисует портреты Авы Гарднер и Горбачева. По поводу ее симпатии к советскому лидеру Франсуа Миттеран заметил: «Если бы он жил в вашем квартале, то наверняка стал бы вашим другом».
Жером Гарсэн отмечал в газете «Эвенман дю жеди»: «Никогда еще Франсуаза Саган не жила так ощутимо в компании с ушедшими или потерявшимися из виду, никогда она так нежно не соприкасалась с воспоминаниями, никогда не ощущала настолько вкус к жизни, доказав, что смерть — это сплошной обман». Клер Деварье из газеты «Либерасьон»: «У Саган талант говорить о людях хорошее, что, насколько известно, труднее, чем говорить о них плохое. Это последнее произведение, несомненно, далось ей нелегко, но она предпочитает либо сама создавать себе проблемы, либо их создают ей другие, однако она всегда вызывает к себе искреннее восхищение, перемежающееся с нежностью». Пьер Лепап писал в газете «Монд»: «Когда речь идет о жизни, о счастье, она может ошибаться во всем и быть обманутой. Может путать настоящих и мнимых друзей. Но употребление верных слов приводит Саган к ее правде, к восхитительной проницательности, нежной и глубокой. Мы предстаем перед антиподом «очаровательного маленького монстра», который так взволновал Мориака». В начале лета произведение «От всей души» оставалось в течение нескольких недель одной из самых продаваемых книг наряду с «Открытым письмом «собаки» Франсуа Миттерану во имя свободы лаять» Жана Монтальло, романом «Мужчины и женщины» Франсуазы Жиру и Бернара-Анри Леви, произведением «Господь и люди» аббата Пьера и Бернара Кушнера и «Verbatim»[35] Жака Аттали.
Между двумя визитами в полицию, заездом в исправительный суд Парижа и несколькими рискованными посланиями главе государства, которые еще создадут ей немало неприятностей, Франсуаза Саган работала над романом, который думала назвать «Шаг назад» или «Флюгер в трауре» — выражение, позаимствованное из поэмы Альфреда де Виньи. В конце концов она остановилась на названии «Прощай, печаль». Этот небольшой роман появился на книжных полках в сентябре 1994 года, его выпустило совместное издательство «Плон-Жюльяр». Саган сочинила фабулу романа еще в 1988 году; она сотни раз ее откладывала, но однажды вынула из ящиков стола и написала роман всего за несколько месяцев. Его тема? Один день из жизни обреченного. Сорокалетний Матье Казавель живет полноценной жизнью, курсируя между своим кабинетом архитектора, женой, любовницей и друзьями. Визит к врачу полностью перечеркивает всю его жизнь. Он узнает, что болен раком легких и ему осталось жить от силы шесть месяцев. «Это состояние незащищенности, внутренней хрупкости, сама мысль о том, что костяк непрочен и может сломаться под тяжестью собственного веса, ощущение массы собственного тела и приход в себя (одновременно сопровождаемые паникой и ностальгией) вынести было невозможно»[36], — пишет автор. Он поддается панике и начинает искать Соню, свою жену, которую больше не любит, потом Элен, свою любовницу, глупость которой выводит его из равновесия. Поскольку ему не удается найти ни ту, ни другую, он бродит по Парижу, как обычно, обедает в знакомом ресторане и вдруг понимает, что одна лишь Матильда, его потерянная любовь, могла бы ему помочь. Не найдя ее, он отправляется к Элен, которая разражается слезами, проклиная эту болезнь, которая уже унесла ее мать и лучшую подругу. Матье задет этим проявлением эгоизма. Что до его жены, то она клянется поддерживать его до конца, но не может сдержать слова больше двадцати четырех часов. На следующий день вечером у нее ужин, который невозможно отменить. Единственной женщиной, произносящей правильные слова, оказывается Матильда. «По прошествии десяти лет никто, кроме Матильды, не мог засвидетельствовать, до какой степени Матье был привлекательным, до какой степени он привлекателен сейчас и как она будет скорбеть о нем»[37], — объясняет автор. В конце этого ужасного дня звонит телефон. Врачи ошиблись в диагнозе. Жизнь Матье Казавеля вне опасности. Это была лишь мимолетная печаль.