Они также упомянули культовых авторов молодого поколения: Мишеля Уэльбека («Элементарные частицы») и Виржини Депант «Поцелуй меня» («Baise-moi»). «В наше время приносили хорошие новости, Уэльбек и Депант приносят дурные», — считает Франсуаза Саган.
Что касается «Страниц моей жизни», этой смеси впечатлений, комментариев и воспоминаний, связанных с определенными романами писателя, то у критики сложилось самое высокое мнение об этом произведении. Саган теперь внушает только бесконечное уважение. Жорж Сэмпрен отмечал в газете «Журналь дю диманш»: «Перечитывая свои романы, иногда мимолетно, иногда более детально, однако без всякой снисходительности, с восхитительной скромностью и с правильно взятым, довольно бодрым тоном Франсуаза Саган воссоздает целую эпоху и одновременно преподает урок литературы». «Саган-ретро» — так озаглавила свою статью Клер Деварьё в газете «Либерасьон»: «Идея не такая уж и плохая. «Страницы моей жизни», как и сборник рассказов «В память о лучшем», хорошо продуманы, динамичны и лишены всякого самовосхваления. Автора закалил успех еще в молодые годы». «Вы неисправимы… — восклицал Жером Гарсэн в журнале «Нувель обсерватер». — Вы убегаете от мифа, он мчится за вами. Вы подошли к своему произведению с серьезностью ваших «дядюшек» (Анрио, Кемп, Руссо, Кантер), но это сильнее вас: вы вспоминаете о вечере, проведенном с Жаком Шазо в Сен-Тропезе, о победе рысака Хасти Флэга в Отейе или о том, как оказались среди бунтующих студентов в мае 68-го на своем «мазерати». Вы неисправимы. «Мое детство было таким долгим, — пишете вы, — и я не уверена, что вышла из него». Оставайтесь в нем!» Пьер Лепап высказал свое мнение в газете «Монд»:
«Урок ясен, он слишком прозрачен, чтобы отказаться от мысли следовать его примеру, даже если и есть некая странность в том, что приходится играть в добрых фей, когда младенцу уже шестьдесят лет. Тем хуже для странностей: есть ведь столько злых волшебников, завистливых ведьм и пророков, предвещающих истощение таланта после каждой книги, так что особое счастье состоит в опровержении их слов. Франсуаза Саган по-прежнему остается одним из лучших французских писателей». «Пора заметить, что среди нас не напрасно живет великий писатель, — отмечал Фредерик Бегбедер в газете «Вуаси». — Некая дама с растрепанными волосами, с еле слышным голосом, поскольку она предпочитает говорить лишь посредством пера. Ее миф не сводится к нескольким амурным и/или гестаповским историям. Обезумевшая и потерявшаяся сумасбродка, непокорная буржуазна, звезда в течение сорока лет… Ladies and Gentelmen, please welkome… это — Франсуаза Саган». Появляются вопросы, не опубликовала ли Франсуаза Саган свое литературное завещание? «Это скорее книга-констатация, — возражала она. — Я не даю никаких советов. Мне нечего передать другим».
В то же время в конце 1998 года издательство «Плон» выпустило таинственную книгу, озаглавленную «Давний друг», Жанны Дотен. Это вымышленное лицо. В действительности такой женщины, называвшей себя любовницей Франсуа Миттерана, не существует. Но кто скрывается за этим псевдонимом? В литературном мире началась охота за автором этого романа. Всплыли имена Мишель Котта, Мадлен Шапсаль, Эрик Нехофф и Франсуазы Саган. Женский журнал «Эль» опубликовал сенсационный материал, добившись по факсу интервью с таинственной Жанной Дотен, которая ответила на задаваемые вопросы весьма двусмысленно. По некоторым признакам можно было догадаться, что это Франсуаза Саган произвела то, что назвали «переворотом в издательском деле».
«Почему тридцать два года спустя вы рассказываете о своей связи с Франсуа Миттераном? У вас финансовые проблемы?» — спрашивала журналистка. «Да, они у меня есть всегда», — отвечала Жанна Дотен.
И это правда. В течение нескольких лет Франсуаза Саган пыталась добиться получения авторских прав. Другой показатель — книга вышла в издательстве «Плон», где обычно печатается Саган. Некоторые выражения рассказчицы заставляют задуматься. Например, это бесконечное «Здравствуйте, мадам» — так обращается президент к романистке в общественных местах, что звучит на манер «Здравствуй, грусть!». Как и Франсуаза Саган, Жанна Дотен выступает против войны в Алжире. У таинственной рассказчицы, кажется, тоже один ребенок. «Книги рождались во мне так же, как однажды родился ребенок», — писала она. Конечно же, Жанна Дотен рассказала о своей первой встрече с Франсуа Миттераном: «Какой-то человек повернулся ко мне. На его лице была печать истории. Он узнал и меня. По правде говоря, мы уже встречались». Нельзя не вспомнить о первом разговоре, состоявшемся между Франсуазой Саган и Франсуа Миттераном в аэропорту на юго-западе Франции. Кроме того, литературные ссылки Жанны Дотен очень похожи на те, что упоминаются Франсуазой Саган в последней главе книги «В память о лучшем»: «Я часто думала о некоторых книгах, которые буквально зажигали меня страстью, когда я была молода, хотя они и не являлись самым лучшим образцом художественной литературы. Одна из новелл Клода Фаррьера, какой-то роман Кронина…» Она цитирует Марселя Пруста из последнего тома «В поисках утраченного времени», Жака Лакретеля, Мальро и Сартра, о котором говорит: «Шесть или семь лет назад я слышала, как Сартр в большом возбуждении объяснял, что бунт зарождается из-за диалектических диспропорций: нужно было научиться смотреть на себя глазами порабощенного». Тайна Жанны Дотен так никогда и не была раскрыта. Интерес к этому событию резко пропал через несколько недель после выхода книги. Что до Франсуазы Саган, то, по ее словам, она не способна писать две книги одновременно. Хотя она начала писать роман «Нависшая гроза», еще не закончив «Женщину в гриме»…