— Люблю… дурак… люблю… не могу… — шептал он в неожиданно податливые губы, больше всего боясь, что Северус не ответит, оттолкнёт.
— Идиот… — выдохнул Северус в ответ и властно притянул Гарри к себе: — Я не буду тебя ни с кем делить!
— Да-а-а…
— Никаких Лордов!
— Да-а-а-а…
— И…
— Да-а-а-а!
Они целовались, как ненормальные, словно в последний раз, но Гарри-то точно знал — это только начало!
— Всё да!
Гарри не сразу сообразил, что громкие звуки вокруг — это аплодисменты от благодарных зрителей, а когда понял, то лишь показал им за спиной Северуса поднятые вверх два пальца, которые означали — «победа». Зрители встретили его демонстрацию одобрительным свистом. Удивительно, что Северус, обычно старающийся держать проявления чувств в недосягаемом для остальных месте, вёл себя так вольно и раскованно. Может, и он понял сейчас что-то очень важное про них, про то, что это не просто увлечение и буйство гормонов, про то, что это навсегда. Гарри вспомнил про камень, сиротливо лежавший в кармане, и надел его на шею Северуса, туда, где ему самое место, и тотчас же замер, переживая двойную бурю эмоций.
— Люблю…
— Да! — Северус зажмурился и сильнее прижал Гарри к себе.
Так, наверное, можно было простоять вечно.
— Простите, посадка на парижский рейс заканчивается, вы идёте?
К ним подошла невысокая девушка в форме работника аэропорта.
— Конечно, нет!
— Как нет?
На Петтигрю было жалко смотреть. Так выглядят дети, когда узнают, что Санта Клауса не существует — казалось, он готов расплакаться. Гарри даже стало его жаль, а может, он просто в этот миг готов был любить всех:
— Никуда твоя Бразилия не денется! Я слышал, Кеттлбёрн туда собирается этим летом и ищет ассистента. И больше всего он обрадуется ассистенту-анимагу, потому что пишет монографию о влиянии анимагии на свойства крови.
— Правда? — пухлые губы перестали вздрагивать.
— Клянусь!
— Вы идёте на рейс? — повторила свой вопрос служащая аэропорта.
— Нет! — ответил Северус.
— А билеты?
Северус с довольной улыбкой достал свой билет и разорвал сначала пополам, потом ещё и ещё.
— Что вы делаете?!
— Никуда не летим!
Северус подбросил в воздух обрывки билета и счастливо засмеялся, глядя, как они кружатся, подхваченные порывом ветра.
========== 83 ==========
ЭПИЛОГ
1991 год
Гарри придирчиво оглядел себя в зеркале. Волосы не торчат, мантия отглажена… он крутанулся на каблуках, наблюдая за взметнувшейся полой. Нестись по коридорам с чёрным крылом за спиной, как когда-то профессор Снейп, он так и не научился. Хотя, что ещё удивительнее, Северус сейчас тоже ходил совсем по-другому. Мягко, по-кошачьи, без этих спецэффектов и внезапных появлений из пустоты.
— Ты что так долго?
Гарри вздрогнул. Про внезапные появления он, пожалуй, погорячился. Тихо вошедший Северус выразительно посмотрел на часы, висящие над камином.
— Опоздаем, Дамблдор опять будет понятливо улыбаться и намекать на всякую ерунду.
— Он это любит, — Гарри никак не мог совладать с галстуком, ношение которого во время учебного года было обязательным. — Помоги, а?
— И чем ты был занят раньше? — ехидно поинтересовался Северус, начиная возиться со сложным узлом.
— Ты не поверишь…
— Составлял поурочные планы на год?
— Бери выше!
— Писал речь для первокурсников на первый урок?
Гарри щекой потёрся о руку Северуса:
— Должен же я написать что-нибудь такое же грандиозное, как было у тебя… «заткнуть пробкой смерть… сварить славу…»
— Верю на слово.
— Ага… мы дышать боялись.
— Зная тебя, как-то не очень верится.
— Боялись…
— Что, и братья Уизли?
— Они называли тебя самым большим ублюдком, которого знали.
Северус усмехнулся:
— Очевидно, это качество передаётся половым путём.
— Не мог же я оставить безнаказанной их дурацкую выходку?
— А посылать этих троллей в мою лабораторию? Я не мог никуда отойти, потому что до сих пор не понял, как они спёрли ту шкурку бумсланга…
Северус начинал кипятиться. Хоть у колдомедика общение со студентами и сведено к минимуму, но подростки никогда не вызывали у него теплых чувств, особенно такие активные. Фред и Джордж были почти такими же, как их запомнил Гарри. Правда, он никогда не думал, что увидит, как они в нерешительности будут топтаться за спиной Макгонагалл на церемонии распределения. Однако на этом их смущение закончилось, и они принялись заниматься любимым делом — сеять хаос и разрушение, но наблюдать за этим с преподавательского места Гарри оказался не готов.
Историю магии всё ещё считали чем-то несерьёзным, пожалуй, только бывшие слизеринцы сумели объяснить своим детям важность данных знаний. Поэтому было очень важно подобрать такие слова, которые смогли бы разжечь у первокурсников интерес к предмету. Гарри никогда не думал о профессорской карьере, но после того, как его учебник по Истории магии наделал много шума, а Бинс, разводя своими призрачными руками, сказал, что детям о таком нельзя рассказывать, у него просто не осталось выбора. А тут ещё очень удачно Помфри вышла замуж и уехала в солнечную Италию, оставив вакантным место, которое без труда получил Северус, под добродушные высказывания Дамблдора о недопустимости разлук у любящих пар.
Гарри был очень рад такому раскладу, потому что Хогвартс ревностно требовал себе практически круглосуточного служения, а оставлять Северуса даже на пару дней он был всё ещё не готов. В итоге Северус стал штатным колдомедиком замка, а Гарри — профессором. Поначалу Гарри многое смущало, например Макгонагалл, не умеющая вовремя остановиться и раз за разом проигрывающая в карты Флитвику, который совершенно точно мухлевал, но никто не мог его поймать.
А сегодняшний завтрак вообще обещал стать «апофеозом абсурда», как выразился Северус, который и торопился больше для того, чтобы ничего не упустить. Пока детей вез Хогвартс-экспресс, профессора успевали немного расслабиться. Как раз настолько, чтобы хватило до следующих каникул. По слухам, которые активно распространяла Роланда Хуч, Дамблдор должен был представить нового профессора маггловедения, и почти никто не сомневался, что им будет Нимфадора Тонкс. Специально в пику Люпину, который на её выпускном напился и, запершись в кабинете защиты, слёзно каялся, что чуть было не «совратил студентку». Конечно, вопрос о том, кто кого чуть было не совратил, был более чем спорным. Лично Гарри ставил на Тонкс, как более решительную особу. Горячая кровь Блэков не давала ей ждать у моря погоды, на что Северус ехидно ей советовал поглядеть на собственную тётку, которой такие методы не принесли ничего кроме головной боли.
Про головную боль Гарри мог бы поспорить: по его наблюдениям голова должна была болеть у Тома Риддла, замечаемого в последние годы только в обществе Беллатрикс, хоть он и «не сделал из неё честную леди», по меткому утверждению Дореи. Но, похоже, саму Бель это не сильно занимало, как и Тома. Спрашивать прямо об их отношениях не решалась даже ушлая Рита Скиттер, а в слухи о том, что он, наконец, её бросил, уже почти никто не верил… разве что кроме самых отсталых домохозяек в провинции.
— Ты можешь и дальше медитировать у зеркала, а я пошёл.
Северус одёрнул чёрный жилет и вышел из их комнат, заставляя Гарри поторопиться. Большой зал поражал своей гулкой и какой-то торжественной тишиной, которую нарушали шепотки профессоров, что-то горячо обсуждающих в ожидании героев сегодняшнего дня.
— Вы что так долго?! — возмутилась Роланда. — А если я не стану принимать ставки?
— А куда ты денешься? Я по-прежнему лучше всех варю Перечное и Антипохмельное, — фыркнул Северус. — На что берёте?
— На то, что это будет Тонкс, ставить уже бессмысленно, — зашипела Роланда, — поэтому мы ставим на Люпина.