Но упоминаний о незнакомцах из-за границы не было, не было и признаков тайной встречи. Правда, однажды вечером после скромного ужина Грея небрежно пригласили провести неделю за городом.
Была прекрасная ночь с тихим дождём. Михард попросил Грея зайти после ужина в гостиную. Занавески раздвинуты. Свет лампы приглушён, два жёлтых конуса на потолке. Грей взял в руки подсвечник, восхищаясь лицом девушки, выгравированном на серебре. Михард поставил два стакана на подвернувшийся стол, но оказалось, ничего, кроме шампанского, не было.
Затем он внезапно спросил:
— Скажите мне, Ники, вы умеете стрелять?
Вопрос захватил Грея врасплох.
— Нет, не умею.
— Тогда я буду иметь честь научить вас.
— Научить меня?
— Да. Поедемте с нами в Фонтенбло, и я научу вас стрелять.
Когда Грей вновь явился к ожидавшему его Кравену, в ту же комнату, там повсюду были разбросаны обрывки бумаги: на полу валялись рукописные заметки, схемы пограничных сооружений, фотографии деревенского chateau Михарда. И очень сухой шерри для Грея.
В это утро показалось, что зима внезапно отошла, уступив место сияющей весне. Свет был ясным и чистым, с зеленовато-серыми тенями в узких улицах. Утерянные цвета, казалось, вернулись к деревьям. Серые крыши чуть дымились.
— Я думаю, что это по-настоящему прекрасно, — сказал Кравен.
— Вероятно.
— Я имею в виду лес в Фонтенбло. Думаю, вам понравится. И дом Михарда очень мило расположен, вид открывается изумительный.
Грей опустил занавески:
— Откуда вы знаете, что Шпанглер покажется?
— Потому что для него это самая подходящая ситуация. Он любит встречаться со своими агентами в удалённых местах. Он думает, так безопаснее.
— И он прав?
Кравен улыбнулся, чуть-чуть протянул руку и вновь прикоснулся к плечу Грея:
— Вам нет нужды беспокоиться, Ники. Если бы Михард о чём-то подозревал, он никогда бы не стал продолжать встречаться с вами. Кроме того, вы — часть его прикрытия: отдых в деревне с любовницей и другом-художником.
Карту, вырванную из записной книжки, Кравен положил на стол, придавив её края кофейными чашками и портсигаром.
— Здесь мы сняли деревенский дом. Здесь у нас вдобавок наблюдательный пост. Но вы по-прежнему будете оставаться нашими глазами во всём, что касается Михарда. Понятно?
— Как это происходит? Я хочу знать, когда Шпанглер встречается с агентом, как обычно развиваются события?
— Всё устраивается заранее. Шпанглер проскальзывает в нужное место осторожно, часто переодетым. Сначала краткий обмен сигналами безопасности, затем встречи. Всё вместе занимает приблизительно шесть часов.
— Чего мне ждать?
— Мелочи. Для виду Михард будет проводить время, наслаждаясь удовольствиями деревенской жизни, но рано или поздно он соберётся ускользнуть куда-то один. Это послужит вам сигналом.
— А затем?
— Вот здесь — дорога из chateau в деревенский дом. Это приблизительно двадцать минут пешком по долине. Когда Михард сделает свой ход, вам надо лишь пройтись туда быстрым шагом и шепнуть нам словечко. Мои люди выполнят остальное.
Кроме того, ещё был револьвер. Грей пошёл обратно к креслу, а Кравен выложил его мягко на стол: чёрный и огромный, патроны размером почти с мужской палец.
— Я не думаю, что он вам на самом деле понадобится, но...
Грей смотрел, не в силах даже двинуть рукой, чтобы прикоснуться к револьверу.
— Знаете, Михард сказал мне, что ему снился сон о героической смерти, — произнёс он.
Кравен пожал плечами:
— Это я слышал. Я говорил вам, что он тщеславен и глуп.
Осталось письмо Кравена к Мэнсфилду Каммингсу, шестнадцать страниц, написанных шифром. Обычный для Кравена подход к игре — письмо, полное мрачного юмора и опасного оптимизма. Там содержалось несколько дополнительных замечаний о Грее. Отвечая на более раннее предложение — чтобы для тактической поддержки был завербован француз, — Кравен написал, что мысль, будто несколько добрых английских парней не смогут захватить двух иностранных шпионов, почти оскорбительна.
Глава шестая
Имение в Фонтенбло тогда, как и сейчас, представляло собой место вполне пасторальное. Вдалеке темнела цепь низких холмов, поднимающихся от реки, мелкие лощины и дремучие леса. Пруст[12] позднее напишет об этом живописном уголке, вспоминая о протоках, кишащих головастиками. Хотя пейзаж и был несколько приглушён зимой, Грей тоже нашёл его очаровательным и запечатлел на акварели...
12