Тем удивительнее была сцена, свидетелем которой стал Тарасов.
Какая-то стройная блондинка с короткой стрижкой, крепкими ногами и звонким голосом отчитывала пунцового амбала, заливая бедолагу ядом и сарказмом.
– Нет, разумеется, если у вас инвалидность, или в силу, пардон, слабости вы не в состоянии проползти до родных пенатов эти пятьдесят метров, то давайте организуем для вас отдельную стоянку. Я могу договориться в управе, ещё и съезд специальный оборудуем. Вы сегодня, я смотрю, на своих двоих, без коляски? – донеслось до Рюрика. – А что так? На подвиги потянуло? Берегите себя, не надо рисковать. Машину, опять же, опасно так ставить. Велосипедом поцарапают или самокатом, или вовсе ногтями. Люди тут злые, завистливые, ходят мимо и шипят. Можно подумать, трудно протиснуться по мокрому газону. Подумаешь, кусты и грязно. Нужно быть проще. Правда? Ой, я тут случай вспомнила, в Интернете читала. Одной даме на машину пшена насыпали. Так смешно было, птички прилетели, поклевали, ну и так далее. Машина вся как торт с кунжутом стала – в пупырышках и глазури. Вы, кстати, как к птичкам относитесь?
– Ты мне не угрожай тут, – проревел хозяин машины. – Вон и свидетель есть.
Он выдвинул мощный подбородок в сторону топтавшегося за спиной блондинки Рюрика.
– Если чего с моей тачкой случится, я на тебя заяву напишу. – Амбал буравил оппонентку глубоко посаженными бесцветными глазками. – Мужик, ты слышал, что она угрожала?
– Ничего он не слышал, – ухмыльнулась блондинка, повернувшись к Тарасову, у которого от предчувствия драки заныл желудок и подскочило давление.
– Мужик, – рыкнул амбал. – Свидетелем будешь?
Скандалы Рюрик страшно не любил. Он всегда старался избегать конфликтных ситуаций и тихо ненавидел людей, которые пытались его во что-то втянуть. Сейчас был именно тот случай. Но жизнь – такая сложная штука. Она вечно ставит нас перед выбором, не давая отсидеться в тёплом и уютном укрытии. Надо было выбирать. Тарасов при всей своей неконфликтности, безусловно, был за справедливость. А ещё глубоко в душе он был немного мушкетёром, поэтому пришлось нарушить баланс сил и перейти на сторону дамы.
– Ничего я не слышал, – буркнул он и вдруг с вызовом добавил: – Но по сути проблемы согласен. Ваша машина всем надоела. Довожу до вашего сведения, что мы пишем коллективное заявление.
Тут Рюрик бессовестно соврал. Причём непонятно зачем. Никакое заявление никто писать не собирался. Вернее, собирались, но когда выяснилось, что нужно подписываться и даже указывать номер квартиры, энтузиазм соседей как-то сам собой угас.
– Вот, – подхватила идею блондинка. – Уж лучше пятьдесят метров до парковки, чем полдня до штрафстоянки. Правда? С общественностью лучше дружить, нервы будут целее. Надеюсь, завтра бибика будет стоять на правильном месте.
Мужик что-то пробормотал, запрыгнул в джип и, злобно газанув, уехал.
Наверное, они победили. Тарасов даже немного загордился, всё же он в этой битве тоже чуть-чуть поучаствовал.
Блондинка тем временем молча процокала каблуками в сторону маленькой синей машинки, села за руль и захлопнула дверь.
Тарасов равнодушно пожал плечами. Он не любил таких «хозяек жизни» – уверенных, жёстких и языкастых. Женщина должна быть мягкой, кроткой и ласковой. Женственность – это вовсе не шпильки, декольте и короткая юбка. Женственность – это что-то такое нежное и тёплое внутри самой женщины, то, что делает её слабой. А сильная женщина – это нонсенс. Сильными должны быть мужики, это их прерогатива, выданная природой от рождения. Кто захочет быть рядом с такой бой-бабой? В бизнесе это, может быть, и хорошо, а в жизни – плохо. Даже противоестественно.
– Тоже мне, автоледи, – пробормотал Рюрик, отчего-то застеснявшись. Вот так, девица за рулём, а он на общественном транспорте. Наверное, надо было из принципа начинать водить. Но даже если и начать, то куда машину-то парковать? Все места заняты. Он сам не раз становился свидетелем ежевечерних стычек соседей, бодавшихся за место на стоянке. К каким только уловкам не прибегали ушлые автовладельцы, чтобы их железный друг ночевал поближе к дому! Сначала несколько человек сговорились и поставили столбики с цепями. Естественной реакцией на это самоуправство стал сговор другой группы соседей, которые настрочили жалобы куда надо, а потом с наслаждением наблюдали за демонтажом этих самостийных оградок. После чего эта же группа борцов за справедливость установила ярко-оранжевые парковочные замки. Надо ли говорить, что тут же собралась ещё одна кучка активистов, демонтировавших эти замки, а на подъездах появились истеричные заявления ЖЭКа о том, что, если ещё кто-то будет столбить места на парковке, оштрафуют всех, а вместо парковки сделают клумбу. Угроза была так себе, без адекватного юридического базиса, но народ обозначать территорию перестал, прибегнув к иным методам. Теперь, уезжая, кто-то оставлял бутылку, кто-то – старое колесо, а некоторые загодя высылали во двор жён, детей, престарелых родственниц, которые покорно болтались под окнами, резервируя места для парковки собственными телами. Иногда между ними вспыхивали яркие и красочные скандалы, лишний раз доказывавшие всем лишённым автомобилей гражданам, что машины – зло.